главная  новичкам  факты  творчество  стоп-кадр  ссылки  опрос  гостевая 

 

fox

 

 

Джа.

 

Слышу Джа, Джа дует джаз,

Песня ветра колышет пепел.

У меня готов рассказ

Как поможет Джа всем на свете.

 

Воду пьёшь, но сух твой ум,

Это, знаешь, иная жажда.

Помнишь школу? Аквариум?

Пели мы: нам всё даст Джа-Джа.

 

Кеды чина, наборы струн,

Мне хватало желтка на завтрак,

Но он дал, не обманул

Всё, что есть и стало страшно.

 

Кем? Дали, Кличко, Бо Сё,

Стать, разрушить оковы мира.

Мастер Джа-Джа дал мне всё,

А я забрал только cocainum.

 

Тремор рук - это танец Джа,

Раньше был я прост и светел.

Джа печален, уходит Джа,

Песня ветра колышет пепел...

 

 

Про них.

 

Бумага к бумаге,

Ладони к ладоням.

Медаль «За отвагу»

И плач на перроне.

 

Они за тебя

Испытали мужское,

Они за тебя

Позабыли мирское.

 

Туда – не скучали,

Армреслинг и водка.

Назад – пили чай,

Вперевалку походка.

 

Никто не погиб

И даже не ранен.

В плену Муаддиб,

Комбата – к награде.

 

Но всё же назад

Никто не вернулся,

Другими глазами

К родным обернулся.

 

Другими словами

Сестру подзадорил,

Батяню и маму

С Казанской поздравил.

 

Они за тебя

Стали чуть осторожней,

У них за тебя

Стали руки надёжней…..

 

 

4com.

 

Поколение «Х», поколение «У»,

Поколение ждущих коннект в Катманду,

Поколенье детей нарожавших отцов,

Поколенье борцов со своею овцой.

Нас любили назвать интересным словцом,

Нас любили гонять молодым деревцом.

Двадцать ноль, двадцать два, двадцать пять, 27,

Кто идею не пропил – большие совсем.

Нас взрастило нечаянно время времён,

Когда только рассеялся дым над водой.

А настала эпоха смен перемен –

Мы уже ощущали гнёт стен.

Мы всё знаем про Northwood, но любим eMac,

Мы прищюрясь на «Челси», бормочем – «Спартак».

Аллергия на водку, аритмия на рэп,

Мы можем играть про себя на трубе.

Но как не играй, а Макдональдс отстой,

Но как не играй – не БГ и не Цой.

И поэтому к нам – могиканам времён

Не селите уродов и флаги ООН.

Не сосите идеи из левой ноги,

Не множьте порнуху и зло на TV.

Дайте нам у костра с трубкой мира решать,

Когда USB, а когда и поспать.

Пока здесь наше племя Вам есть с кем сравнить,

От какого, ребята, Вы сбились пути.

 

Если ты биоробот – мой стих не мудрён,

Если наш соплеменник – то вовсе смешён.

Но умей Ильча обучить ча-ча-ча

И каждое утро себе отвечать:

Прав ли Шеннон в законе своём……?

 

 

От Лукиоса.

 

Достопочтенный Феофил,

Приветствую тебя!

Прости, что долго не звонил,

Ты слышал новость дня?

 

Мне третий том пора писать

Сбылись слова людей.

Пришёл к нам Господин опять

И умер как злодей.

 

Я говорю о том, кто жил

В местечке у реки.

Кто правде и добру служил,

Не мазал в кровь руки.

 

Он ведал: «Будет всем любовь

И Царствие Небес.

Я тот, чью долго пили кровь,

Кто умер и воскрес».

 

И в доказательство к своим

Проникнутым речам

Он новый мостик возводил,

Кормил односельчан.

 

И чудеса творил, в дома

Провёл Он людям свет.

Больных возил до доктора

И всем давал совет.

 

Но не взлюбил Его один

Из дюжины друзей.

Бандитов он подговорил

Придти, добыть вещей.

 

Под пытками наш Господин твердил:

«Вот ценности мои,

Я Вас люблю, и Вас любил,

И быть Вам всем в Раю».

 

И ничего там не найдя

Сожгли бандиты дом.

Ещё ты слушаешь меня?

Наш Господин был в нём.

 

Он не воскрес, прошёл и слух…

Но все Его слова

Я записал в свой ноутбук

И. думаю, не зря.

 

Достопочтенный Феофил,

Я в книге передам.

О том, кто верил и любил,

Служил Он не деньгам.

 

Ну, ладно, мой тарифный план

Не любит твой район.

Тебе емелю передам,

Когда закончу том.

 

 

Кармадон.

 

По узкой дороге бежали "корейцы",

Им солнце светило, цвели эдельвейсы.

Что Азии джипы, Кавказу - телега,

На третьей неспешно доедешь до неба.

 

Здесь горы как люди и горы как горы,

Команды Шамиля и руки шахтёров,

Всё помнят тоннели и перевалы,

Как пики кололи, как грели привалы.

 

Девчонки смеялись и слушали песни

О прошлом, о грустном, о новом, о вечном.

Им солнце светило как на картине,

Тихонько в салоне воняло резиной.

 

Мужи их рулили, снимались, снимали

Кино и историю, всё понимали,

Как будто Бог любит всех по-немногу,

Как будто идущий осилит дорогу.

 

Минута. И горы стали равниной.

Минута, тоннель - братской могилой.

В Вас верили жадно и Богу кричали,

В чёрных снегах иголку искали.

 

Сначала спасатели, после безумцы,

Случайные люди и экстрасенсы,

Им солнце светило, но время бежало,

У чёрных снегов нет конца и начала.

 

А я был не с ними, я был не вместе,

Мне позже явилось о дате и месте.

О цвете того, что мне белым казалось,

Сомненья ушли, но вопросы остались.

 

Зачем нам легенда с летальным финалом?

Чему она учит? Всё в жизни фатально?

Там нет моих близких. Там все мои братья.

На ком нет креста, тот погиб на распятье.

 

 

Омсукчан.

 

Постарайся позабыть

Всё, о чём я пел.

Постарайся мне простить

Недоделанных дел.

Я бы мог обнадёжить,

Боюсь обмануть.

Я никогда не вернусь!

 

Оставляю ваше лето,

Здравствуй, февраль!

Оставляю вам в наследство

Веру и даль.

Что вела меня по жизни

Яркой звездой.

Я улетаю домой!

 

Там меня никто не ждёт

Ни печаль, ни страх.

Там меня никто не встретит

Ни обида, ни враг.

Там я сделаю всё

О чём здесь мечтал.

Здравствуй, родной Омсукчан!

 

Не судите вы меня,

Кивните в ответ.

Как лесного огня,

Как небесный снег.

Наконец-то я стал

Самим собой.

Я возвращаюсь домой!

 

 

Всё с начала.

 

Ты забыла наш секрет,

Ты не хочешь дать ответ,

Ты любила или нет.

И почему меня?

В зное будничных ночей,

В глубине твоих очей,

В миллионе мелочей,

Мы были как семья,

Но где твоя рука?

Лишь ложь и пустота.

Я постараюсь помолиться за тебя.

 

Он на байке – а я нет,

Он ремесленник – я бред,

Он велик, а я в ответ,

Иду своим путём.

Выбираешь эксклюзив,

Но гарантию прочти.

Лоск стирается в пути,

Правда видна лишь днём,

Глаза в глаза вдвоём,

Бывает миг и год расплатиться потом.

 

Всё с начала!

Но теперь другой ценой.

Всё с начала!

Ураганы и покой.

Я прощаюсь!

С молодостью. Часть один.

Всё с начала!

Сам себе я господин…

 

Я забыл, что значит быть

Одиноким волком, выть,

Для себя лишь только жить

И не дарить добро.

Всех кого я знал в пути

Разметало, ты прости,

Что себя я посвятил

Тебе одной сполна,

Но вот твоя цена

И моя слепота

Открылись и по швам разъехалась судьба.

 

Сразу стал я отмечать

Боль и страх, людей печаль,

Недоверие к врачам

И глупость меры сверх.

Жить мне дальше без любви

И озлобиться внутри,

Чтобы стать одним из них

Или как вольный стерх,

Взмахнуть крылом и вверх,

Лететь и стать свободным сразу ото всех!

 

Всё с начала!

Но теперь другой ценой.

Всё с начала!

Ураганы и покой.

Я прощаюсь!

С молодостью. Часть один.

Всё с начала!

Сам себе я господин…

 

 

Весёлая песня.

 

Голые Таньки

В небо едут на танке,

А мне совсем не надо в небо,

Мне бы к пиву таранку!

 

Толстые Маньки

С авоськами ждут на Таганке,

А я вчера был на Таганке,

Видел живого панка!

 

Поиграем с тобой,

У меня восемнадцать пешек!

Помечтаем с тобой

О пляжном, морском, грешном!

 

У глупой, у Машки

Лифчик одет кверхтормашкой,

А меня ждёт моя тормашка

В поле синих ромашек!

 

У сильной, у Светки

На пузе в два ряда клетки,

А на моём пузе отметка

О мясе-рыбе-конфетке!

 

Поиграем с тобой,

У меня восемнадцать пешек!

Помечтаем с тобой

О пляжном, морском, грешном!

 

 

 Подражание БГ.

 

Я знал одну девственницу, у неё была костяная нога.

У неё были стеклянные зубы, она многое в жизни могла.

Она могла стать фараоном, тем самым, который Хеопс.

Она могла стать подъёмным краном, но Бритни сказала ей: Опс!

В чём твоя сила девственница?, ей в аське писал Вольтер.

Зачем ты кладёшь в грушу солнце и отрабатываешь каратэ?

Где твоя Родина? На квадратном глобусе – штиль.

И на гемодиализе стонет напившийся твоей кровью вампир.

Но она хранила спокойствие семнадцать лет и три дня,

Она хранила спокойствие, пока не узнала меня.

И в тот момент всех моментов что-то синее вырвалось вверх

И разбив на кухне форточку – вонзилась в небесную твердь.

С тех пор она никогда не проектировала пирамид.

С этих пор она больше не знала айкибудо и санскрит.

Как невесомая фея, она могла нести людям свет,

Но почему же когда я вспомнил о ней вторая мысль была – нет.

 

 

На пульте Айвы.

 

На пульте Айвы – капли, капли,

Сквозь эпидермис лезет бритва.

Станка же лезвие навряд ли

Иллюзию создало битвы.

 

На книге кровь и на перине,

За что же это, ну не надо,

Когда всё сделал о причине

Высокой думать, клоунада.

 

Проигрывает vita brevis

Кто будет помнить? Нет ответа.

А кто поймёт? Австрийский немец?

Сужаются границы света.

 

Пульт Айвы – красная пластмасса,

Как долго выползают капли.

О чём я думаю, расплата,

Я к Вам вернусь. Увы на вряд ли…

 

 

17 декабря.

 

Следя за ней утонул «Титаник»,

Джеймс Бонд искал, но она не с нами.

Даже если ты этой девки сосед.

 

У стройных ног опадали звёзды,

Стрелялись насмерть, в шутку и серьёзно.

Но в «Мерседесах» и на Канарах её нет.

 

При дипломах и смокингах кавалеры

Ей регулярно протирали нервы,

И подкладывали анекдоты в сладкий чай.

 

Где бы ни шла – стихи на стенах,

Алые розы, напряжённые вены,

Но лучший из лучших услышал от неё – прощай.

 

Она не знала, как много горя

И счастья так просто дарила природе.

Но с кем она, космос задавал вопрос.

 

Я тоже с разорванным сердцем замер,

Когда вошедший сказал, что знает

Матроса, который её навсегда увёз.

 

 

Здравствуй.

 

Здравствуй, ангел заморских хай-вээв

И здешних центральных трасс.

Ты на заднем сиденье и значит успею

Я в рай въехать в этот раз.

 

Также молча сидишь и куришь,

Как мне рассказывал дед.

Заваливать вправо стрелки будешь

И стягивать края век.

 

Ты выбрал меня, твоё право,

Мой молод и быстр джип.

Это твой бизнес или забава,

Но я однозначно влип.

 

Две сотни. И синий знак кивает

На будущий поворот.

А, знаешь, ангел, такое бывает

Не хочет в рай народ.

 

Я сбросил дурман и врубил «Алису»,

Ударил по тормозам.

И ангел ломая крылья нешлышно

С инерцией к небесам.

 

Ты следующий раз выбирая где-то

Не торгай крутых парней,

Пристёгивайся, вот два совета,

С которыми будешь целей.

 

 

Я знаю…

 

Я знаю, кто прикажет мне петь

Среди дыма чужих сигарет.

Я знаю, кто прикажет мне спать

На невинных девах и лгать

Им о вечно яркой звезде

И неменьшей силе во мне,

Господи, отложи до зимы

Неизбежный день встречи с ним.

 

Я знаю он мудр и жесток

И для слабых будет как бог.

Го апостолы втопчат в меня

Блеск рубинов Кремля.

Он заставит младенцев съесть,

Вместо платья оденет в жесть,

Я боюсь, Господи, отложи

Его приход до зимы.

 

Дай, Господи, тридцать дней,

Проститься с любовью своей.

Стать твёрже на узкий путь,

Кто дал добро всем вернуть

И глядя на первый снег

С мечом встретить нашу смерть,

Дай, Господи, победить его

И не стать таким как Он.

 

 

Берег.

 

Мы мчались под парусом в призрачном море,

Но вот они берег и мель,

Оказывается героин это горе

И с горя же нюхают клей.

 

А спирт это яд и все женщины суки,

Как много я просто не знал.

И всё это мне открылось за сутки,

Мне берег об этом сказал.

 

Он путь преградил, чтобы шёл я отныне

Не прямо по плоскости в даль,

А вверх, от попсы, ЛСД и латыни

И фото, что сеят печаль.

 

А тот, кто счастливей, чем прошлые дни,

Он в меру и курит и пьёт.

С ним девы, как будто богини одни

И время его настаёт.

 

Он главное понял, что скрыто за шторой

Одежд её и наготы.

Ему неприятно насилие в споре

И я с ним уже на ты.

 

 

Ночь синих флагов.

 

В ночь синих флагов так бесконечны

Щупальца серых ветвей.

Ночь синих флагов так скоротечна,

Снеговики октябрей.

 

Но даже в этот маленький город

Многое можно прожить.

Забыть про попсу и назойливый шорох

Еловых купюр пропустить.

 

Выкурить Pall Mall и Soveren Выкурить,

Kentом же пренебречь

И притвориться всезнающим выродком,

И на скамейку прилечь.

 

Про планетян и бензоколонку

Вслух анекдот рассказать.

Чтоб вдольдорожным минидевчонкам

Было смешней стоять.

 

Много в природе вещей замечательных,

Только бы я не скучал.

Сколько всевышний создал приятелей,

Скольких я сам узнал.

 

Но в синефлагую ночь отправляясь

Не вспоминают повес.

Лишь от подруги не сопротивляюсь

Под синим флагом небес.

 

 

8:5

 

Во мне сидят типовые задания,

В тебе – гадания,

Когда всё сбудиться

И кем осудится,

И сколько вместе мы с тобой

3:0

 

Ах, почему всё безумно вертится,

Даже не верится,

Май на улице,

Соседка – курица,

Мы под белым потолком вдвоём,

Поём.

 

Мне не нужно небо чтоб тебя любить,

Нужно только жить,

В твои глаза смотреть,

Немного ждать-терпеть,

Ещё весна, цветы, но можно даже снег,

Век.

 

Твоя душа безмозольная светится

И в общем верится,

Что всё у нас сбудется,

Не останавливаясь закрутится,

И разбежавшись будет звездой сиять,

8:5.

 

 

After dark.

 

Выстрел и свет. Новый и мрак.

Но даже здесь я пожить не дурак.

Судорогой слиты курок и рука,

Восемь вслепую догонят врага!

Мир под ботинками шаток и мал,

Я в темноте, я куда-то упал.

Звуки прервались, здесь что-то не так,

Чувствую мокрый, но больно-то как!

А-а, Моргаю и хлопаю ртом.

Боль, это боль, остальное потом.

Душно мне, холодно, жарко и мрак.

Но даже здесь я пожить не дурак.

Я поджимаю колени, встаю,

Кажется, даже, вижу луну.

Где же ты, где же, родной пистолет!?

Выстрел контрольный слышу в ответ.

 

 

Crazy love.

 

Дай-ду-дай-ду-дай-ду-дам,

Умираю тут и там,

Сквозь меня растут травинки чая,

А я стоп и умираю. Пап-парам.

 

Как прекрасно не живи,

Понебу морщина шла,

От какой большой любви,

Больше ты любовь нашла.

 

Най-ну-най-ну-най-ну-нам,

Недоступны двести грамм,

Жду из южных областей,

Корабли травы быстрей.

 

Кто бы думал, там-тарам,

Хотя деньги всех важней,

Что тебе к лицу фата

И жених чужих кровей.

 

Дай-ду-дай-ду-дай-ду-дам,

Мой по жизни старый хлам,

Брошу, только подберу,

Лишь к тебе любовь одну.

 

 

Z.

 

Её тоже тошнит от Ляписа,

Она тоже смеётся с Пелевиным,

С трудом помнит звёздочку с Лениным,

Других лейблов у неё quantum satis.

 

А я простой, для неё непонятливый,

Слабо слушаю новые музыки,

Улыбаюсь, увидев трусики

И вечерами бываю занятый.

 

Так как понять наше влечение,

Наше безумное сквозь стены идущее,

Словно сахаром ствол мозга трущее,

Развлечение. Воскресение.

 

Своим подругам меня не показывай,

Мы народ падкий, от хорошего лучшее

Искать не хочется, я тебя слушаю

И люблю тебя, а ты рассказывай.

 

 

А на утро выпал снег…

 

А на утро выпал снег,

Снег из самых из небес.

А на утро выпал снег,

Он следы мои занёс.

 

Моих древних грёз и дней

Потускневшие огни,

Припорошил сто ночей,

Что забыться не смогли.

 

След мой тоньше и совсем,

Он исчез – засыпал снег.

Да и так почти что всем

Труден был я человек.

 

Всё что было замело.

Я не знаю, жаль ли мне,

Что сейчас, а не потом,

Наяву, а не во сне.

 

Нет тебя, есть только снег.

Нет ночей, проснулись мы.

Чей-то крик пустился в бег,

Без дороги – замели.

 

Как без времени живу,

Мне уж двадцать первый век,

Было чувство всё пойму,

Да на утро выпал снег.

 

 

Воск.

 

Ты не думал, что будешь сегодня один

И что будет сегодня ночь.

Всем известно, ты сам себе господин

И другим быть боссом непрочь.

Но известно ли им, что ты труха?!

И слетает с фасада лоск.

Прости меня…  суета,

Слышишь? Плавится в свечке воск.

 

Ты способен рассказывать сорок дней

О таких прекрасных вещах,

Что аудитория утонет в слюне,

Удивлении и слезах.

Но придя домой, каждый скажет: «жена,

Он псих и смердячий пёс!»

Прости меня…  суета,

Слышишь? Плавится в свечке воск.

 

Ты один. Но виновен в этом не ты,

Как и в том, что одна луна.

Сердце. Пулемёты: ты-ты!

И она, она так нужна!

Напиши, позвони ей, скажи: «беда!,

Ураганом качает мост!

Прости меня!.. суета…

Помнишь?, плавился в свечке воск…»

 

 

Гори, гори.

 

Гори, гори последняя строка.

Будь маяком для тех, кто только начал

Писать стихи и этим озадачил

Свою больную голову слегка.

 

Я знал троих, кто видел в этом пользу.

Одна меня поэтом назвала,

Другая просто тихо позвала

И ни минуты не была серьёзной.

 

Позвольте Вы, кто греет у огня

Моих бумаг озябшие ладони,

Поставить жирно точку на картоне

И всуе больше не терзать слова.

 

Я вас писал как-будто бы всю жизнь,

А вы горели только две минуты.

Мои мечты святые и причуды,

Сны пьяные и писчий онанизм.

 

Гори строка так ласково и нежно,

Как ты умела душу мне ласкать,

Пылай пронзительно, как ты могла сказать

И о тоске и о любви безбрежной

 

 

Город Боли.

 

Ты будешь смеяться так громко и часто,

Внезапно, как будто тебя укололи,

Так искренне честно, по-детски прекрасно

На площади Памяти в Городе Боли.

 

Ты станешь топтать мостовые кроссовком,

Ронять тут и там апельсинов тужурки,

Несчастные лица прохожей массовки

Ты спрячешь шарфом и получатся жмурки.

 

Твой хохот и визг, и весёлые песни,

Сквозь жёлтые линзы посмотришь на крыши,

Но станет тебе в этом городе тесно,

Когда запах боли случайно услышишь.

 

Они здесь взрослели, нежданно встречаясь,

По грязным дворам сквозь листву пробежали,

У этих подъездов в любви признаваясь,

О том, где родились не знали, не знали.

 

Здесь честность короткая, как обещание,

Зелёной купюрой мечту распороли,

Скажи ему: жди и прощай, на прощанье

И вырвись из памяти Города Боли.

 

Иначе ты тоже погубишь свободу,

Обманута будешь и плакать устанешь,

Поступишь, родишь, на работу, с работы,

И новым кирпичиком в городе станешь.

 

 

Давай уедем в Магадан.

 

Ты  знаешь, звёзды стали выше,

Я не могу достать рукой,

Как десять лет назад их с крыши

И подарить тебе одной.

 

Да крыши будто стали скользки,

Балконы ниже, двор грязней.

Крем для бритья какой-то польский

И семьдесят ушли друзей.

 

Их не вернуть, но ты со мною.

Ты знаешь, я тебя люблю.

Под убывающей луною

О нашем прошлом говорю.

 

Мне через год довольно много.

Где, к чёрту, школа, институт.

Сосед сны видит, от порога

Меня кремировать несут.

 

Я брошу думать так, ты веришь?

Давай уедем в Магадан.

Давай ты там меня согреешь,

А я тебе тепло отдам.

 

Изменим всё! Живите пресно!

Прощайте те, с кем начинал,

Но рано бросил, интересно,

В чём смысл их жизни, капитал?

 

Любовь к тебе, ты понимаешь,

Мне только это ярче звёзд

И выше слов. Я грешно каюсь,

К тебе всю жизнь я строил мост.

 

Я так люблю когда мы вместе.

Уедем, свой построим дом,

Щекотно будет, сладко, тесно,

Но и любовно будет в нём.

 

 

Джорджу.

 

Я знал Божественную Цаплю,

Как нас с тобой за этой книгой.

Она дарила людям счастье,

Но прикрывалась дивной фигой.

 

Я также знал Чижа Разврата,

Тот малый был по круче многих.

Он спал с Начальником парада

И обожал певиц двуногих.

 

О, сколько птиц я видел в жизни.

Мне пел сольфеджио Де Киви

И Сокол звал спасать Отчизну,

И Голубей учил латыни.

 

Их мир парящий точно наш,

Правитель в клетке золочёной,

Ну, а поэт на абордаж

Берёт слова и многих в жёны.

 

Я от своих друзей пернатых

Летать совсем не научился.

Мне тычат в зеркало – сохатый,

Когда б летал ты мир бы спился.

 

И я поставил жирный крест

На этих увлеченьях небом.

Ушёл назад в свой древний лес

И больше с певчими я не был.

 

 

Зимой.

 

Зимой в миру довольно скучно,

Загара нет и пьяных драк.

Девчонки смотрят равнодушно

На однокурсницы наряд.

 

Симпатий, бед неординарных,

Не встретишь, сколько не ищи.

Зато удача, как-то странно,

То денег даст, то съест прыщи.

 

Особняком стоит по центру

Хмельной бенгальский Новый год,

Но он уйдёт, как та плацента

И ворох будней нарастёт.

 

В такие дни умнеть да спать бы,

Ан нет единства средь людей.

К весне их часть готовит свадьбы

И нынче для моих друзей.

 

Свидетель буду чудодейства

И жду, как молодость свою

Сдадут в утиль отцы семейства

Косуху, ветер и иглу.

 

Без них я развернусь весною,

Хотя пророчить не берусь.

Быть может будущей зимою

Я сам жениться соберусь

 

 

Иванова Мэри-Мэри.

 

Иванова Мэри-Мэри

Обожает хризантемы,

Той страны цветы родные,

Где набаты в Хиросиме,

Где такая же студентка

Засыхает по доценту,

И поэтому, наверно,

Этой ночью тянет нервы

Из меня и жёлтой марки,

Раздеваюсь, очень жарко,

Раздеваю также Мэри,

У которой хризантемы

На лодыжке и предплечье,

И ещё в каком-то месте,

Той страны цветы святые,

Где такие же простые,

Как мы с Мэри, лижут марки,

Раздеваясь, если жарко.

  

 

Казалось.

 

Как мало глоточков вина мне осталось,

А, думалось, хватит на вечер – казалось.

Упругий, горячий, стакан ли? Как знать,

Я с новенькой Мэри иду танцевать.

 

Как бармену трудно в лицо заглянуть.

В твоих же глазёнках одно – утонуть.

Какого-то мягкого дерева стены

Мне шепчат, от Мэри не будет измены.

 

Я в танце! Твой сок выступает на ногте,

Сверкает из сумерек глаз за моноклем,

Нездешние яды съедают мой мозг,

Как сложен один, как с тобою я прост.

 

Купил по реальности, мир заменил

И счастье из плоти себе подарил.

Ты можешь не выжить, я тоже – усталость.

А, думалось, вечный, как видно казалось…

 

 

Кёнигсберг.

 

Ты не привидешься мне из окна,

Приснись мне и я буду рад.

Три дня без тебя – в душе тоска.

Калининград.

 

Поезд и восемнадцать часов

Разделяют нас как век,

Время временных поясов.

Кёнигсберг.

 

Я возвратился домой, я жив!

Я победил и воскрес!

Но для тебя, наверное, миф.

Интерес.

 

Город вместивший любовь мою,

Где я принимал парад,

Знал Её и жил в раю.

Калининград.

 

Осень, зима – отрывной календарь.

Кто-то боится бед,

А я люблю тебя, просто знай!

…Кёнигсберг.

 

 

Маленький вечер.

 

Тебя нет со мной только маленький вечер,

А я все детали следующей встречи

Гоняю в уме от затылка до лба.

Зачем мне длиннющая ночь без тебя?

 

Мой друг посмотрел и подумал – пускай,

Но если не рядом о ней забывай.

Другой улыбнулся – какие дела,

Любила б до смерти, уже б умерла.

 

Тебя нет со мной и я знаю причину.

Ты учишься, женщина, дочь – я мужчина.

Поэтому завтра проснись и мечтай,

Как мы навестаем всё и не скучай.

 

 

Мой друг не прав.

 

Мой друг не прав,

Нет, я не думаю о ней.

Я был ей брат,

Друг самых искренних кровей.

 

Любовник – да,

Но и роса и белый свет,

И та рука,

Что подносила ей стилет.

 

Мы вместе – дым.

Он легче мысли и души.

Она не с ним?

Подруги шечат: ши-ши-ши.

 

Я с ней был слеп.

Не видел эту грязь и смерть.

Я с ней был креп

Для ураганов и комет.

 

Мой друг – дурак,

Я кожу нежную её

И лепесток,

Не помню, синее пальто.

 

Глаза – моря.

Изгиб и смех, как серебро.

Была моя,

Но мы не вместе, вот и всё.

 

И никогда,

Нет, я не думаю о ней.

Пульс и слова,

И музыка её во мне.

 

 

Мы с Вами.

 

Мы с Вами верно незнакомы?

Меж нами год, меж нами пять.

Вам в этом здании горкома

Привычно стало танцевать.

 

А я не модный, но свободный

От этих стилей, ядов, бед.

Спешу к воде простонародной,

 Чтоб искупаться там в обед.

 

Хотите вместе? Очень просто.

Зачем Вам свежий никотин

И этот железобетонный остров.

Со мною проще, я один.

 

Вы сколько знаете созвездий?

Что значит, кроме потолка?

Тогда мы и под небо съездим,

Ну, а сейчас к реке пока.

 

 

О музыке.

 

Alternative, progressive

И rave, и house, и hardcore,

О что ты слушаешь Россия,

Своей судьбе наперекор!

 

В тебе творили не от мира,

От Бога гении сыны!

Воспела их и позабыла

Услышав дудку сатаны.

 

Рахманинов, Чайковский, Глинка,

Талантов сорок сороков.

Прелестны пение и скрипка,

Для русских музыка умов!

 

А если импорт выше злата

Не в первый раз уж возведёшь,

Поставь Вивальди или Баха,

Неплохо тоже заживёшь!

 

 

О себе.

 

Я муз не видел, недостоин,

Чтоб посещали ежечасно,

То к лучшему или напрасно

Без них из слов гримасы строил.

 

Я раньше в прозе изъяснялся,

Пси-альфа-фэнтези, казалось,

Та писанина называлась,

Пред старым Шекли преклонялся.

 

Я ныне чиркаю тетрадку

В попытке тщетной рифмовать

Всё, что хотелось Вам сказать

Или оставить как загадку.

 

Я без винта и косяка

Сидел, сижу и завтра буду,

Что лезет в голову забуду,

Но запишу наверняка.

 

 

Океан.

 

Из глаз его смотрит яд,

Из уст его льётся миф

Сомнений… Якоря…

Отпусти…

 

Как бы ты не ходил бегом,

Где не спрячет смерть Кащей,

Греби… Веслом…

Веселей…

 

Работай и может быть,

Работай, почти наверняка,

Долго… Плыть…

Океан…

 

Потрогай его, он седой,

Смотри, там далеко,

Ты… Другой…

Глубоко…

 

Выйдя в него на день,

Вернёшься, но целый год,

Думать… Лей…

Восход…

 

Нет берегов сто дней,

Ступишь, твоя ладонь,

Крепче… К ней…

Любовь…

 

 

Он любил её нежно.

 

Он любил её нежно, безрассудно и просто,

Безумно и подробно, как на картинах Босха.

И в нём что-то было от Святого Луки,

А в ней - всё, что хотелось любить.

И он думал о ней даже в кресле дантиста,

Читая учебник и хрустя Twix`ом.

Потому что любил её больше всех на свете

И в темноте нашей третьей планеты.

 

 

Париж.

 

Говорят моаи просят,

Под осенний призыв косят,

Отрубите ноги мол,

Не хотим идти на фронт.

Вторят им химеры храмов,

Прайс-листы из ресторанов,

Ведь, пойдём служить – война,

Будет всей земле – хана.

 

     Ты – Париж,

     Говоришь.

     Разлетелась хирагана.

     Ждёт нас смехохарерама.

 

Квазимодо отставной

Спит с подзорною трубой.

А его подруга Мата

Хари клеит автоматы.

Елисейские поля

Ждут Бастилию не зря.

И сапёры на Монмартре

Тренируются с азартом.

 

     Ты – Париж,

     Ты не спишь.

     Ханаяна вместо снов.

     Мыслям не хватает слов.

 

Едут танки от кутюр.

Нету проку от купюр.

Даром можно полюбить,

Но нельзя забытым быть.

Я хотел Париж увидеть,

Рассмотреть, пожить и выжить.

Получилась у меня

Эта тонкая игра.

 

 

Песня декабря (версия 1).

 

Не вернётся понедельник,

Мой суббота край.

Тёплый снег на старый ельник,

Зимняя печаль.

Зимние слова

Шёпотом сказал.

 

Новый год в четверг, как странно,

Самый будний день.

Дорожанье вин – досада,

Но не пить их – лень.

Скоро всё пройдёт,

Шаг и поворот.

 

Звёзды, звёзды – точки неба,

Всё же вас прекрасней нету,

Но как долго свет от вас идёт.

Если хоть одна погаснет,

Нам об этом станет ясно

Только через тысячу веков.

 

Мне цветной прямоугольник,

Я читаю вскользь.

Пожелание игр любовных

И других авось

Даст Бог пережить.

В те, что ближе дни.

 

Наступила ночь и лунный

Свет стучит в окно.

Как прохладны поцелуи,

Если всё равно.

С кем я буду здесь,

Зная, кто я есть.

 

Звёзды, звёзды – гвозди неба,

Где я только с вами не был.

И нигде без вас дороги нет.

Если хоть одна погаснет,

Будем мы идти напрасно

Ещё очень много тысяч лет.

 

 

Песня декабря (версия 2).

 

Не вернётся понедельник,

Мой суббота край.

Тёплый снег на старый ельник,

Зимняя печаль.

Зимние слова

Шёпотом сказал. На ветер.

 

Новый год в четверг, как странно,

Самый будний день.

Дорожанье вин – досада,

Но не пить их – лень.

Скоро всё пройдёт,

Шаг и поворот. От мира.

 

Звёзды, звёзды – точки неба,

Всё же вас прекрасней нету,

Но как долго свет от вас идёт.

Если хоть одна погаснет,

Нам об этом станет ясно

Только через тысячу веков.

 

Мне цветной прямоугольник,

Я читаю вскользь.

Пожелание игр любовных

И других авось

Даст Бог пережить.

В те, что ближе дни. От края.

 

Наступила ночь и лунный

Свет стучит в окно.

Как прохладны поцелуи,

Если всё равно.

С кем я буду здесь,

Зная, кто я есть. Отшельник.

 

Звёзды, звёзды – гвозди неба,

Где я только с вами не был.

И нигде без вас дороги нет.

Если хоть одна погаснет,

Будем мы идти напрасно…

 

 

Посвящается песне №4.

 

Напишу-ка ещё стишок,

Пусть оценит его дружок

Мой школьный. Тоже пишет стихи.

Про сосну, весну и nostalgie,

Про мою сиреневую жизнь

С подружкой. Не уснём до зари.

 

Но пока

Строчку пишет рука,

Я пойду

Чай себе заварю. Курю.

 

Как стихами пошлый анекдот

Рассказать, отрезать бутерброт

Лобзиком. Здесь уж нужен талант.

Как стипендию растянуть,

Чтобы в месяц семь раз гульнуть

С друзьями. Как стучать в барабан?

 

Как легко

Месяц светит в окно.

Так и я

В долг беру три рубля. С утра.

 

Завершаю своим трудом

Созданный опять блином ком

В тетрадку. Будет день все прочтут.

Лучшим был – стал самим собой,

Жил на кухне – будет дом с трубой

И садом. Астры там расцветут.

 

Но пока

Я леплю облака

И стихи,

И немного грехи. Хи-хи.

 

 

Принесите мне голову принца.

 

Принесите мне голову принца,

Не из воска и не из гипса.

 

Укрепите в серебряной чаше,

Приоткройте юноше веки,

Невелика разница наша,

Он на небе, а я в человеке.

 

Обратитесь к нему с поклоном,

Как к своим плешивым патронам.

 

Ведь из нас он дошёл первый,

До чего-то или до Бога,

Наклонюсь и спрошу смертный,

По которой он шёл дороге.

 

Повелитель животных тварей

Я до самых краёв окраин!

 

Но что будет со мною дальше,

Вне гробницы и мавзолея?

За своею игрой и фальшью,

Я иное увидеть сумею?

 

Словно высохшие озёра,

Смотрят очи его с укором.

 

Или нет ничего на свете,

Кроме женщин, вина и злата,

А величие нашей смерти

В том, чтоб почва цвела богато?

 

Но, похоже, тайною вечной,

Принц не делиться с первым встречным…

 

 

 Уроды.

 

Уроды рядом. Незаметно

За крайним столиком сидят

И курят. Курят сигареты

И на твою мечту глядят.

 

Да. Это бесит. Представляешь,

Закинув голову и взгляд,

Как морды их ты наряжаешь

В их собственных мозгов наряд.

 

Калибр шесть и две десятых,

Вес пули ровно девять грамм.

Ох, разрядить бы в конопатых,

Уроды, здрасьте, это вам!

 

Твоя мечта сидит и дышит

Их сигаретами, но ей,

Господь не даст тебя услышать,

Ход скроет мыслей и идей.

 

Ты для неё пока что добрый,

Не извращенец и маньяк.

Морщинка, профиль благородный

И ты влюблён в неё, ведь так

 

 

Эй!

 

Время ждало меня на параде планет

И собаки не брали мой след.

Я боялся успеть слишком много успеть,

Лишней песни куплет перепеть.

Мне не виделись в стёклах осколки небес,

Всё рассматривать – трата минут.

Каждой сволочи, каждому ангелу здесь

Ни ухмылки, пускай обождут.

Отпечатки с трудом поспевали за мной,

По просёлочной, да на хай-вей!

Верным курсом, бессмертье таща за собой,

Но мой смерчь натолкнулся на: «Эй!»

Ты сиреневым взглядом и зелёным другим

И пучком апельсиновых кос,

Разбросала случайно ответам моим

Свой единственный в мире вопрос.

Время кончилось. Я на парад опоздал.

И на хаки упала звезда.

Для твоих самых нежных коленей сказал,

Я, конечно, люблю тебя, да.

 

 

Водка, джин и периньон.

 

Водка, джин и периньон,

Самогонка из опилок.

На верёвочке патрон

Я кладу на дно бутылок.

 

Пусть увидит, что вело

В этот вечер мои ноги.

Пусть узнает как вино

Убирает все тревоги.

 

Прислоню потом к твоим

Записулькам и мордашкам

Источающим духи

И протру всё промокашкой.

 

Покатаю через стол,

За которым много книжек

Прочитал и написал

И кроссвордом был обижен.

 

Я подкину его вверх

Через пыльные былинки.

Упадёт в ладонь как снег

После зимней вечеринки.

 

Наконец его кладу

В дырочку на барабане.

Щёлкну, разик крутану

И останусь на диване.

 

 

Возвращаясь из Витебска.

 

Не надо своё останавливать сердце, когда я лягу в траву.

И даже когда под дулом смерти последнюю песню спою.

Не плачь обо мне если молния Бога сравняет меня с золой,

Но смотри лишь в мои глаза той ночью, когда я приду за тобой.

 

Не храни мои мысли, если остов мой затопчет в песок караван.

И не стоит смотреть в пустые степи расчлени меня ураган.

Не думай грустить, когда покажут мой череп, пронзённый стрелой,

Но живи лишь для меня той ночью, когда я буду с тобой.

 

Обещай забыть меня, если мой путь венчает в итоге тюрьма.

Останься живой после той ночи, где сгинет моя луна.

Не кричи моё имя, когда забудут, которой землёй я рождён,

Но счастлива будь лишь в моих объятиях, когда я приду за тобой.

 

 

Медленный вечер.

 

Медленный вечер

Десять и более

Встреча с подругой

Бывшею Ольгою

 

Ты повзрослел

А ты расцветаешь

Женат? Не созрел

Наш сквер навещаешь?

 

Как всё старо

И как переменчиво

Кары Таро

Любимая женщина

 

Цены на пиво

И оного качество

Новые улицы

Мэра чудачества

 

Заново снова

Весной длинноногие

Девушки города

Нимфы двуногие

 

Старый приятель

Виски и свечи

Времени хватит

Медленный вечер

 

 

Радиоголова.

 

О теньдающих раскидистых ивах

Не думай плохо, как о старом камне.

Дозорный вечен никто не в силах

Нарушить вахту Полиции Кармы.

 

Случайный грех или плод раздумий,

Всё будут взвешено после после.

Сняты печати и бинты мумий,

Шифры банков и сосен доски.

 

Полиция Кармы – я слышу сирены.

Полиция Кармы – патрульный Вишну.

Полиция Кармы – смотаем вены

И пять минут посидим неслышно.

 

Мы пили вино и нас было восемь.

Седьмой успел притвориться добрым,

А я не смог, это слишком осень,

Чтобы сидеть на допросе гордо.

 

Пустая дорога прохладой мается.

Я вдоль неё и по неё немного.

Птицы на ветках улыбаются,

За мною послан жандарм Бога.

 

Пока колесницы ещё не видно.

О, паранойя! О, паранойя!

Все люди смертны, все твари гибнут,

Но почему мой черёд сегодня!

 

Гиббон родился таким непросто.

Гиббон был пьяницей и наркоманом.

Был человеком маленького роста.

Сломал качели и устроил драку.

 

Полиция Кармы. Патрульный Вишну

На колеснице проезжает арку

Семи богов. Ему не слышен

Жалобный плач зверей в зоопарке.

 

 

Аделаида.

 

Твой взгляд как холодный душ.

Прикосновенье металла.

Твой голос не слышен в ночи, но взгляд – полуночный дождь

Я начинаю тонуть, о нём ты мне не сказала.

 

И всех, кто спорил со мной.

Молчал или был согласен.

Он смоет из кожи и вытеснит из крови долой.

Стирающий память дождь, ты как огонь опасен.

 

Но ночь продолжает быть.

Ты слабеешь и гаснешь.

Ты закрываешь глаза, но дождь продолжает лить.

Он очищает меня, я на него согласен.

 

Уходит с глаз пелена.

Сползает пыль с экрана.

Как в этой грязи и мраке ты отыскала меня.

Спасибо за это милая, спасибо за это родная.

 

 

Тк-сны 1.0

 

Фёдор вышел из дома,

Но впервые в ларьке L&Ma нет.

Partyzanы и тролли

Расползались домой, горел рассвет.

И по улицам штатским

Пробежала роса смывая кровь.

Став Вертинско-Вернадским

Фёдор понял – это же любовь.

 

Остывали обиды,

Нагревалось пиво за стеклом.

Анжелика невинно

Поливала фикус молоком.

Но их взгляды скрестились,

Растворились, смешались и в одно

Невзначай превратились,

Фёдор знал, что это всё любовь.

 

Проходили минуты,

Их сердца с синхронностью гребцов,

Над весною и утром

В унисон напевали вновь и вновь.

Но никто их не слышал,

Потому что по сводкам в эту ночь,

Всех, кто воздухом дышит

Осенило – всё это любовь!

 

 

Аннушке.

 

Я помню всё что было

И знаю что прошло.

Запомнил, что забудут

Давным-давным-давно.

 

Понять не трудно счастье,

Трудней его достичь.

И нету выше власти,

Чем власть тебя любить.

 

Я видел мельком веру,

Надежду и добро.

И создавал Венеру,

Давным-давным-давно.

 

 

Саги и поэмы.

 

Саги слагают о сильных.

Саги слагают о смелых.

Но не слагают саги

О слабых и неумелых.

 

Любимым пишут песни.

Нежным стихи посвящают,

А чёрствым и нелюбимым

Поэмы не сочиняют.

 

Так будьте храбрее парни!

Нежнее девушки станьте!

Пусть слышатся всюду саги!

И будет много поэмов.

 

 

Дом Восходящего Солнца.

 

Дорог пройдёшь немало,

Немало рек перейдёшь.

И там, где совсем не ждал ты,

Приют когда-то найдёшь.

 

Друзей всех трижды сменишь

И кровь сто раз прольёшь.

Но никогда не узнаешь

Куда и зачем идёшь.

 

Сотрутся врагов обиды,

Научишься быть добрей.

За годы накопишь силы

И может быть станешь умней.

 

Красоток хмельных забудешь,

А вспомнишь всего лишь ту,

Что просто жила по соседству

С тобой на одном берегу.

 

И будешь жалеть , что бросил

Её там скучать одну.

И скажешь себе однажды

Я девушку эту люблю.

 

Мечты сбылась половина.

Сковал в огне один.

Другая тому досталась,

Кто с берега не уходил.

 

Сменяешь славу на счастье,

А счастье на горький хмель.

Под радугой и в ненастье,

Как бог будешь и зверь.

 

Дорог пройдёшь немало,

Немало рек перейдёшь.

И там, где совсем не ждал ты,

Приют когда-то найдёшь.

 

 

Тарот.

 

Раскинем карты,

Рассмотрим масти.

Готовишь нары?

Объект для страсти?

 

Рука провидца,

Тасуй по-лучше.

Тебе работа,

А мне загнуться.

 

По центру дама,

Кругом семёрки.

Не уж-то Клава

И ждёт ребёнка?

 

Тут буби, черви,

А это киллер?

Спасите нервы,

Плесните «Миллер».

 

Всё что-то тёмно

И нет просвета.

Стоп. Остальное

Прочту в газетах.

 

 

Огонёк.

 

Я ищу тебя жадно под шифером крыш

И в щелях, где прописана мышь.

Среди свежих коробок панельных домов,

Между послеобеденных снов.

После выпитых вин и несделанных дел

В этом мусоре пахнущих тел.

Я, конечно, найду тебя, только зажги

Огонёк и меня подожди.

 

Каждый день в привокзальных твоих городах

И студентов в дублёнках стадах.

Замороченным взглядом по лицам вожу,

Но тебя там не нахожу.

Каждый миг на войне ли, в постели, любви,

О тебе моя мысль – се ля ви.

Я найду и спасу тебя, но не гаси

Огонёк и дождя не проси.

 

 

Памяти «Коммандо».

 

Проснитесь интеллектуалы!

Сегодня день отмечен алым!

За шторами – весна-картина

И День Святого Тарантино!

Берём совковые лопаты

В некрополь маршем – аты-баты!

Не всё топтать казенный пол,

Откапываем рок-н-ролл!

Теперь осталось ГАЗ да PLAY!

Ох, переловим мы чертей!

Мартини за углом по девять,

Ты знаешь, что с ним нужно делать.

И в День Святого Тарантино

Напомните ливайсам милым,

Как весело валяться вместе

С бюстгалтером в отцовском кресле!

 

 

Ж/Д песня.

 

Не люблю дорогою молчать.

Хоть бы хит какой-то напевать.

Вспоминать худых девчонок,

Не отклеишь от расчёсок

Или паровоз изображать.

 

Еду как обычно на легке.

Пара шмоток, книжка в рюкзаке.

Баню, храм, ларёк фанерный

И колхоз акционерный

За окошком вижу вдалеке.

 

Сколько тех заманчивых дорог.

До конца доехать я не смог.

Преграждали мне спасенье

Кокаин и невезенье,

А местами даже добрый бог.

 

Наша жизнь стремительный экспресс.

Зазевавшихся несут под пресс.

Спецвагон или платцкартный,

Если парень ты азартный,

Утром слёг, а вечером воскрес.

 

 

СБ-ВС.

 

О, агонисты мю и каппа,

Энкефалиновые трапы!

Во мне сегодня мало места,

Вас поставлять пора на экспорт!

Какое счастье!, что за горе!

Эмоций лужа, речка, море!

Моя мечта, моё спасенье,

Настало всё же субскресенье!

Непосвящённым не понять,

Как весело в людей играть.

Контрацептивы и питомник,

Циклона дымный треугольник,

Моя сестрёнка Элаиза

И жизнь до первого сюрприза!

 

 

 

Последний август.

 

Мне последний август дарован,

Чтобы сделать тебя счастливой.

Чтобы стал навсегда прикован

Взгляд мой к этим ресницам длинным.

 

К твоей мягкой пушистой чёлке

И широким глазам зелёным.

Самой лучшей в мире девчонке,

Но пока со мной незнакомой.

 

Буду добрым и сильным буду,

Для тебя все мои ночи.

И клянусь никогда не забуду

Твоё платье синее очень.

 

Так и нужно, всего лишь малость,

Как-то встретиться и влюбиться.

Чтобы счастье обоим досталось

Много лет любовью делиться.

 

 

 

Моему двору.

 

Словно шустрые торпеды

Разъезжают во дворе

Две зелёные «Победы»

И «пятёрка» BMW.

 

Между ними пять десятков

Славных и бесславных лет,

Но по-прежнему в порядке

Тормоза и ближний свет.

 

Я сижу в окне открытом,

Весело не только мне.

Два зелёненьких корыта

Бок помяли BMW.

 

 

Прощай.

 

Прощай. Блестящие журналы

Мне не заменят нашей встречи,

А киселёвские кварталы

Без нас не так играют вечер.

 

Забудь меня. Мой майский ветер

Всё больше склонен извиняться.

И нет второй души на свете,

С кем рад молчанию отдаться.

 

Прости. Теперь в фотоальбомах

Я меньше буду улыбаться.

Твоё лицо моим знакомым

Кузиной будет представляться.

 

 

Лишнее.

 

Войдя в мои интерьеры, ты сядешь в стареньком кресле.

Оно не помнит тебя, ведь ты любила диваны.

Поправишь чёлку два раза, подёрнешь белые плечи,

И будешь в слух говорить, но всё как будто в тумане.

 

Меня ты спросишь как жил и чем всерьёз занимаюсь,

А я смотрю в потолок уже десятые сутки.

Кручу хорошие диски, писать стихи не стараюсь,

Хочу в веснушках девчонку и умираю со скуки.

 

Ты мне расскажешь о даче, несправедливый экзамен,

И что ДиКаприо любит себе готовить на ужин.

А мне не это приходит, что будет, милая, с нами,

Давай под чёрным зонтом дойдём до парка по лужам…

 

 

Elf.

 

Мне позвонили из самого главного штаба

И посвятили в совершенно секретные тайны.

Квартально-межпланетных масштабов.

Приятель моей девушки – инопланетянин.

 

Теперь моя жизнь идёт по другому,

В нашей ванной живут Малдер и Скалли.

Я никогда не мог представить такого,

Бой-френд моей девушки – инопланетянин.

 

Сегодня полиция проверяла клозеты,

Отмечая геопатогенные зоны на плане.

Информация уже проникла в газеты,

Парень моей девушки – инопланетянин.

 

Я стал очень нервный и грызу ногти,

Смотрю Playboy, я стал аморален.

Когда же они установят точно,

Друг моей девушки – инопланетянин?

 

 

Дин. Дон.

 

Дин. Дон. Это почтальон,

Потому что Анечка с ключом,

Потому что Толик заключён,

Остальным я нипочём.

 

Дин. Дон. Я уже спешу,

Депутату крестик подпишу,

От баптистов книжку получу,

И цыганок с лестницы спущу.

 

Дин. Дон. Начали ломать,

Может кто-то долг пришёл забрать,

Или папиросы покупать,

Ну, зачем же так орать?

 

Дин. Дон. Руки за спиной,

Это просто органы за мной,

Видно кто-то умный за стеной,

Распрощается со мной.

 

Дин. Дон. Это не звонок,

Это сверху или снизу Бог,

Всё-таки он что-то сделать смог

И при том не так жесток.

 

 

Experiment.

 

Уфология – наука,

Одолжение – пустяк,

Хари-Кришна – просто скука,

Без причины – просто так.

 

Вот рифмуются словечки

В запотевшей голове

И цветные человечки

Помогают в этом мне.

 

Приписное – потерялось,

Язвенник – шофёр такси,

Грязь на джинсах отстиралась

Ариэлю – гранд мерси.

 

На кровати две актрисы,

Им кричат из пустоты

Заливные кипарисы

Из синильной кислоты.

 

Иероглиф – не боимся,

Голова – потом пройдёт,

Вдруг нагрелся – остудимся,

Вот уже процесс идёт.

 

 

Four seasons.

 

Такими редкими ночами,

Я понимаю вдруг Бориса.

Мы слишком дружим с кирпичами,

Так далеко от кипариса.

 

Библиотеки для поэтов

И музыкантов стали тесны.

А я от силы в этом свете

Четыре знаю славных песни.

 

Одна о городе над нами

Под вечно яркою луною,

Где за прекрасными вратами

Живут моя любовь с душою.

 

Другая о волшебном часе,

Когда остановив машину,

Ты неспеша помчишься к счастью,

Где ждут всегда твою щетину.

 

Для третьей песни лучше нету,

Чем незнакомая девчонка.

И кухня в фонарином свете,

И трёхаккордная речёвка.

 

Последняя откроет тайну,

Что кроме женщин, вин и драм,

Есть пара мыслей неслучайных,

Но думать их не стоит нам.

 

 

Россия и музыка.

 

Alternative, progressive,

И rave, и house, и hardcore.

О, что ты слушаешь, Россия,

Своей судьбе наперекор.

 

В тебе творили не от мира,

От Бога гении-сыны.

Воспела их, но позабыла,

Услышав дудку сатаны.

 

Рахманинов, Чайковский, Глинка,

Талантов сорок сороков.

Прелестны пение и скрипка,

Для русских музыка умов!

 

А если импорт выше злата

Не в первый раз уж возведёшь.

Поставь Вивальди или Баха,

Неплохо тоже заживёшь.

 

 

Восьмое чудо света.

 

Давно мой глаз не видел творений чудотворных,

Рассыпавшихся в пепел великих древних зодчих.

В металле или в камне их мыслей незнакомых

Мне смысл всё же ближе, чем ты сегодня ночью.

 

Но стереокартинки нам Гауди заменят,

А Рафаэль, я слышал, стал ниньзя-черепашкой.

Обидно, в этом свете две трети не заметят,

Что сфинкс на этикетке в фланелевой рубашке.

 

Так из семи досталось мне лишь восьмое чудо.

Оно невинность в белом и похоть в ярко-красном.

Царица, если в чёрном, я для неё зануда,

Однако, я намерен понять её прекрасно.

 

 

Swing time street.

 

Шуршанье листьев под ногами,

Безмолвие ночных аллей,

А где-то за семью замками

Мои друзья у батарей.

 

Я с кем-то рисовал в тетрадке,

С другими девушек смущал.

Warcrafta побеждал загадки

Или природу посещал.

 

Но ныне все они согреты,

Имеют нежность сладких дам.

Своих детей фотопортреты

При случае покажут Вам.

 

От них остались только цифры

В помятой книжке записной.

И мне приходят часто мысли,

Ну, от чего я не такой.

 

Всё толще ветви с каждым годом

И больше падает листвы,

Уже гнетёт меня свобода,

Но о другом лишь вижу сны.

 

 

С начала.

 

Скоро покроет

Пахнущий город

Белая белая шаль.

Все расставания

И оправдания,

Ветреных дней печаль.

Прошлыми вёснами

Стали мы взрослыми

И научились дружить.

Каждым молчанием,

Взглядом, свиданием

С трепетом дорожить.

Будто по новым

Мне не знакомым

Тропам к тебе приду.

С новыми чистыми

Зимними мыслями

Снова тебя полюблю.

 

 

Говорят, что я пессимист.

 

Мне будет двадцать, сорок, сто,

Но никогда и ни за что

Не стать другими тем словам,

Что вывожу чернилом Вам.

Любви не будет – объективно,

Приятелей сметёт наивных

Круговорот обид и бед,

А может, жизненных побед.

Работа кайфа не прибавит,

Родителей покой оставит,

Все будут думать, как же так,

И почему любой дурак

Создал внучат и «Жигули»,

А я всё там же – на мели.

К бурундукам уеду вдаль.

Приобретённую печаль

Растрачу в письмах и стихах

И стану чистым, как монах.

Возможно, хобби заимею,

От музыки зафанатею

Или к траве и алкоголю

Неравнодушен стану вскоре.

Короче, жизнь моя пройдёт

И свой же след сама сотрёт.

А в лучшем случае раз в год

С гробницы ветер пыль сметёт.

Всё это может не случиться,

А может хуже получиться,

Но даже в двадцать, сорок, сто

Не стать другим мне ни за что.

 

 

Катманду.

 

Дожди в Катманду

Не жди в Катманду.

Там так далеко, что нет никого

Кто помнит тебя.

Там так высоко, что нет ничего,

Что было в тебе.

Не в каждом году

Дожди в Катманду.

 

В Тибете ветра не дуют и льда

Здесь нет никогда.

И только песка струится фонтан

И падает вверх

Сквозь те облака,

Что трогает стерх.

Не сдвинет песка случись ураган

В Тибетских горах.

 

Одни говорят, что пять тысяч лет,

Другие в обед

Гаутама рождён.

В космичеком сне, небесных дворцах

И здесь просветлён

Той частью ума, что есть у тебя и есть у меня,

Но времени нет зажечь в себе свет.

 

Ты можешь спросить  у каменных львов,

Что должен увидеть глазами с холмов.

Но верь лишь себе

И тогда через дождь и тысячу лет

Откоется дверь  в небесном окне

И появится свет.

Закончатся сны и мечты, возраст людей,

А будет любовь ко всему и шелест ветвей.

 

 

Strange Face Of Love.

 

Расскажи. Годы свои.

Объясни. Мысли свои.

Пусть истлеют свечи, зажгутся снова

И опять сгорят.

 

Почему. Жила вдалеке.

От меня. В тысяче лет.

Брось из головы ответ готовый,

Слышишь, чувства не спят.

 

Ни гудка. Меж нами и слов.

Адреса. Забыты всерьёз.

Только этот вечер напомнить смеет

Нам с тобой о нас.

 

Эта ночь. Не случай, а приз.

Столько лет. Зревший сюрприз.

Не молчи, не думай и мы успеем

Сделать вечностью час.

 

 

Мой город.

 

В далёких краях тополей,

Где выше домов провода

На перекрёстке аллей

Город, где ждут меня.

 

Там делают липовый чай

И вечные песни поют.

И редко услышишь «прощай»,

Но, главное, там меня ждут.

 

Среди листопадных садов,

Девчонок прекраснее дня

Есть несколько адресов,

Где помнят и ждут меня.

 

Я не был там никогда.

По паспорту рос и взрослел.

Мечтаю попасть туда,

Но к этому не созрел.

 

Меж миром своим живу,

Что создал прищурясь сам

И тем, чей покой сторожу

На роскошь и смерть подлецам.

 

Есть город, Гед ждут меня.

О, свет золотой луны!

О, вечер летнего дня!

В кирпич и бордюр воплоти…

 

 

Свети.

 

Свети, солнце, свети, гори высоко над нашими душами.

Гони из нас пыль и тоску, мы грустные песни больше не слушаем.

Пускай от китайских зарниц до самого тёмного в Дублине погреба

Сквозь сердце летает любовь и будет у всех у нас общая родина.

 

Свети, солнце, свети. И жарче, и чаще, и ярче, и пламенно.

Сожги золотые венцы и тысячи башен и стен кровокаменных.

Тиранов, убийц и воров – не стоит судить, обрати их тюльпанами.

И наша земля расцветёт, и будут кружиться бабочки парами.

 

Свети, солнце, сильней! Сквозь шёлк и парчу до заветного разума.

Его вскипяти и умрут все наши сомнения, трения сразу же.

Гори на небе как стяг. Мы будем тянуться светлыми мыслями,

(А за ночь опять отползём в болота и норы, задом нечистые).

 

 

«Коммандо-2»

 

Не может быть, но всё-таки я встретил

Тебя на этом обалдевшем свете,

Сказал: привет,

Нет,

Сразу – я люблю и веря даже, может быть,

Что сможешь ты меня любить.

 

Я знал тебя во сне и прошлой жизни,

Среди икон и при капитализме

Искал тебя,

Зря

Тратя километры, колодцы, башмаки,

Кто их не тратил – дураки.

 

А этот бар с дворовым рок-н-роллом,

Всё обходил каким-то мимоходом.

Червонец – вход,

Кот

Сиамско-серый на лестнице парадного крыльца

И три с полтиной пьяных удальца.

 

Не может быть, но заведенье это

Мне стало лучшим помещеньем света.

А этот блюз

Вкус

Нашего дыхания и сердца ритмы уравнял,

Когда тебя я целовал.

 

 

Безобразная Эльза.

 

Безобразная Эльза воспета богами,

Пропита поэтами, искурена в дым.

Ты любила портвейн и стучать башмаками

По октябрьским лужам могла только ты.

 

Мне не сорок ещё, но мой жизненный опыт

Говорит мне, что поздно кого-то любить.

И поэтому я продираюсь сквозь копоть

В твои тёплые руки, чтоб тебе говорить.

 

Безобразная Эльза, о, как ты прекрасна!

Так пленяет косяк и последний бокал.

Нам диван и гитара, отнюдь не напрасны

И мы счастливы будем, пока мир не пропал.

 

На холодном балконе мы свесили лица,

А потом танцевали под ранних битлов.

Безобразная Эльза, придётся напиться,

Мне не хочется видеть наших сумрачных снов.

 

 

Береги мозги.

 

Береги мозги – не кури, не пей.

Береги мозги для сестры твоей,

Для весёлых и плодотворных дней

Береги мозги, ой-о хее-гей!

 

Окуни свой череп в гипсовый раствор,

Обмотай его шерстяным шарфом.

Не крути в уме марксовых идей,

Для тебя опасны так же rock&rave.

Не смотри ТВ больше трёх минут,

Носом не сморкай – мозг же рядом тут.

А когда тебя позовут в постель,

Ты кондом на лоб быстренько наклей.

 

Береги мозги от ветров и бурь,

Вентилятором летом не надуй.

И тогда счастливей станешь всех людей,

Береги мозги - ой-о хее-гей!

 

 

Посвящается девушке в чёрном с улицы Урицкого.

 

Напиши помадой мне свой номер на руке,

Расскажи на ушко, когда гасишь свет в окне.

Если скажешь скучно почему-то мне с тобой,

Застрелюсь подзорной я трубой.

 

Платьице в ромашку – моя кругом голова.

От твоих косичек – забываю все слова.

Если на другого ты посмотришь невзначай

Будет мне подругой лишь печаль.

 

Я готов все ночи целовать глаза твои,

Губы и веснушки – только номер напиши

Яркою помадой возле сердца моего,

Больше мне не нужно ничего.

 

 

Слова без музыки.

 

Император пересекает плато,

Двигаясь поочерёдно в обеих направлениях.

Рабы и те, кто получает за это злато

Почтительно следуют обмениваясь мнениями.

 

Пустынная местность, но император

Очень доволен, ему всегда нравились горы.

А слугам миражится элеватор,

Не выдумать ли соответствующего бога? Идут споры.

 

Ангелы спускаются и садятся на ветки

Очень больших сухих деревьев.

Они дикие и не знают что такое клетки,

Смотрят на людей среди каменьев.

 

Император остановился и дышит ветром.

Пользуясь моментом рабы слушают радио,

Иудеи посыпают голову пеплом,

Солдаты переодеваются в парадное.

 

Процессия снова двинулась с места.

Старый камердинер хромает на обе.

Ангелам стало неинтересно

И они улетели к тёплому морю.

 

 

Ватаси но ниппон го ва хэта дэс. Ниппон го но кого ва…

 

Ёку декимашьта нэ!

Раздаётся из портера.

Он стоит спиной к стене,

Левым глазом к револьверу.

 

А с балкона: комбанва,

Что не видел пистолета?

Вот такая брат, братва,

Помнишь, дрались как-то летом?

 

Но теперь пришёл сезон,

Ты мешаешь, парень, многим.

Заказал один пижон,

Больше даш – его проводим.

 

Куришь? – Нет, суимасен.

Помнишь школу? – без ответа.

Как спалили в классе стенд?

Жаль… И выстрел пистолета.

 

 

ТК-СНЫ-2

 

Этой войне нет дела

До твоей мечты и твоей любви.

Ей интересно тело,

А не твои грехи и не твои стихи.

Ты будешь сильным и наглым,

И будешь метать кометы в постель,

Ты будешь очень забавным,

И позабудешь, поверь, про стыд и лень.

Но в эту ночь проиграешь

И по-секрету скажу не в последний раз,

Ведь ты войну начинаешь

Пока рядовым на этот час.

 

Пройдут семестры и девы

Тебя оценят как мужа и как врага.

Ах, ножки милые, где вы?

Простыми станут и мысли и слова.

И в чине контр-адмирала

Ты наконец на свадьбу попадёшь.

К семейному одеялу

Фронт с задних сидений перенесёшь.

Эта война бесконечна,

Никому никогда не остановить

Битву мужчин и женщин,

И никому никогда не победить.

 

 

Февральский рок-энд-ролл.

 

Этот редкий день – двадцать девять.

Беломор у подъезда – не дело.

Где в такой мороз найти девок?

А может послать всех на… и сыграть рок-н-ролл?

 

Сверху снег – я как трюфель в сметане,

Снизу снег – что за номер у Тани?

По любой дороге, но в баню!

Я хочу взять тазик воды и сыграть рок-н-ролл!

 

Зубы сводит, но мысли о жрачке,

Бомж ползёт в свой подвал на карачках.

Почему вас не сорок в пачке?

Может к чёрту бросить курить и сыграть рок-н-ролл?

 

Затянулся февраль на сутки.

Двадцать девять дней – что за шутки?

Но на утро всё те же суки,

Будут также как раньше мешать мне играть рок-н-ролл!

 

Двадцать девять – не двадцать восемь.

Раз в четыре природа просит

Дополнительный день и проносит

Вот такой чушью меня – тра-ля-ля, ля-ля-ля…

 

 

Которую запомню навсегда.

 

Мне известный странный малый

Выдумал тебя.

Для одной пустой забавы

Или навсегда.

Ласково позвал,

Будто раньше знал.

 

Ему кажется не гнётся

Он под этот мир.

Кто там точно разберётся

Один или Лир?

Почему легко

Распознать его.

 

И теперь ты заполняешь

Этот чудный пир.

Появилась и не таешь,

Он тебе кумир.

Всей своей собой

Исцеляешь боль.

 

Ты заметишь, что похожа

На его мечту.

И душой и телом тоже

Повторяешь ту,

Что была в сердцах

Твоего творца. Когда-то…

 

 

ТТ.

 

Металл, кожзам и электричество,

Старик с маразмом напролом.

Сто потных слуг Его Величества

Трамвая заняли вагон.

 

Здесь не сидят – уже не хочется.

Не на своих ногах стоят.

В который раз проспектов зодчества

Сквозь муть окна в тебя глядят.

 

Здесь смех и гнев в момент рождаются,

Вибрационная болезнь.

Но никогда не прекращается

Поток желающих залезть.

 

Залезть в тебя, Моё Величество.

Источник множества знакомств,

Контактов тесных и физических

И новых лиц и адресов.

 

Как из тебя приятно смотряться

Многоэтажные огни,

Как выйти нестерпимо хочется

Куда-нибудь, где нет толпы.

 

Метро Поверхности, мне вериться,

Ты нужный выполняешь долг.

Но никогда не перемениться

Моя симпатия к авто.

 

 

В пасть электрическому псу.

 

Больная боль и стареющий юноша

Плохая компания даже с вином.

И мысли совсем не об утреннем будущем,

А о чём-то хорошем и трезвом при том.

 

Мысль идёт через псевдореминисценции,

Через сходство всех виденных мной потолков,

Вдоль желанья отдаться психокоррекции,

Чтобы стать понятным другим дураком.

 

Но к несчастью, я прерван появлением пива

И на третьем глотке заявляю – портер!

А стареющий юноша занят противно

Шелушением рыбы на странный манер.

 

Он то крутит ей руки, то выпучит глазья,

То наденет на палец и лижет её.

В крылья вдеты серёжки, всё понял я, здрасьте,

Хороша же вечерняя травка была ё-моё…

 

Ночь за шторами гаснет, а мы покисаем

Над каким-то смешным эпизодом star wars.

Уже больно смеяться и переключаем

На триллер о том, как едят m&ms.

 

Я лежу в гигантском леопардовом кресле,

Моим органам нужен минутный покой.

А стареющий юноша не найдёт себе места

Вылезает из тела и грозится уехать домой.

 

 

9 этаж.

 

Пыль ждала, блестели звёзды,

Пел Кобзон, цвели мимозы,

Под окном шиповник ждал грозу.

Время отлучилось в тамбур,

Табурет летел в «Каламбур»

И я понял дальше не пойду.

 

Пыль ждала, крутились диски,

Силикон вставляли в сиськи,

Докажи себе что хочешь сам.

Простатит фонтана в парке,

Люди в замше, людям жарко,

До июня? До июня – дам.

 

Пыль заждалась, кровь устала,

Всех прости, но это мало,

Хоть бы кто-нибудь простил тебя.

Память спит и город тоже,

Кто-то нем, а кто-то может,

Но не хочет останавливать тебя…

 

 

Пржевальское-2.

 

Останься со мной у меня получилось

Говорить тебе о хорошем,

Не вспоминать о прошлом

И верить на целый час вперёд.

 

Останься со мной я без тебя

Безлунная ночь над трассой,

Соседа беззубое здрасьте,

Обманутый богом народ.

 

Как медленны ласки ведь каждой секундой

Я очищаюсь за годы

Пьяной дымной свободы,

Представляешь!, я жил без Неё!

 

Кто мне поверит как это было

Я низко летал над грязью

Теперь же мои фантазии

Не остановит ничьё ПВО.

 

Останься со мной ещё одно утро

Я сделаю всё что Ты хочешь

Буду кедром и кошкой,

А хочешь сейчас повторим всё!

 

Останься со мной хоть ты не моя

Я буду страдать позже,

С Тобой моё сердце моложе,

Слышишь стук, всё это твоё.

 

 

Z-3.

 

Не рассчитаться с тобою за доброе,

За ласки и нежность, за самое важное,

За сердце в ладони чужое и тёплое,

Ты всё раздарила хорошему каждому.

 

И ждала событий, роста-цветения,

Каштановым свечкам себя уподобила.

Ты думала громко без тени сомнения,

Уж я-то хороший, уж я не колдобина.

 

И мне так казалось, я в паспорте видел

Об этом заметку и жирные штампы.

Но получилось, что просто похитил

И сжёг твою душу в сияющей рампе.

 

Всё так же прекрасна, рубцы и ожоги,

Они на поверхность не выйдут, не вздрогнут.

Напротив, стройней будут белые ноги.

Ведь я был последний, кто совесть не вздёрнул.

 

Мы всё позабудем и в снах перепутаем,

Мне сто оправданий расскажут со временем.

И я соглашусь, но порою минутами,

Молчать буду странно при майском цветении.

 

 

Liebefraumilch.

 

Смысл друзей, моих старых друзей

Будет греть в полярную ночь.

Иди к ним тепло всех людей,

А ко мне зеленоглазая дочь.

 

Я любил столько всех их,

Как хотелось сказать – семья.

Угощать «Liebefraumilch»,

Но потом потерялся я.

 

Среди здешних и тамошних стран,

Интернетов и бизнес-класс.

Оказалось я мало брал

От случайных рук и глаз.

 

И однажды меня не нашли,

Ведь им не оставил цифр.

Только то, что вместе жгли,

Да о нашей дружбе миф.

 

Теперь ночь, всеполярная ночь

У меня и богини моей

Просто дочь, зеленоглазая дочь,

Но в запасе вино для друзей.

 

 

Знак.

 

Он был без стажа со смыслом в тысячу лет,

Мог сыграть Shoking blue и проспать обед.

А она любила. Всё было именно так.

 

На двоих им исполнилось сорок один,

Они не знали слов – скучно, деньги, сатин.

Вместо фраз восторга у них был собственный знак.

 

Так всегда почти до среды,

Он не слышал в воздухе запах беды.

Явился злодей и злодей влюбился в неё.

 

Злодей был бессмертен, красив и умён,

Не имел отца, но имел миллион.

И заколдовав Её злодей увёл от Него.

 

У знавших про это погас солнечный свет,

Каждый рвал рубашку и давал совет.

Как быстро в те дни по жилам металась кровь.

 

Ну а Он? Он сражался как последний герой,

Но злодей победил и выкинул вон

И Его, и Её и их большую любовь.

 

И тех пор ничего у них не срослось,

Каждый верил и ждал. Не сбылось.

И в конце концов Он в злодеи пошёл.

 

Стал бессмертен, умён и чертовски красив,

За отца в ломбарде миллион получив,

Он, наверное, новый смысл себе нашёл.

 

А о Ней нигде не слышал никто.

Говорили. Течением снесло.

Ведь она любила. Всё было именно так.

 

Что же делать мне? Слышать запах беды?

Или стать злодеем раньше других?

Я не буду попсой, я рисую собственный знак.

 

 

10 лет.

 

Слушая Цоя в метро,

Глядя Сальвадору в Дали.

Извлекая из Пелевина толк,

Из меня вырывается крик

 

Постой.

Я о чём-то хотел тебе спеть.

Простой…

Это ж нада так долго терпеть.

 

Болея за McLaren сто лет,

Сочувствуя тем, кто старик.

Изучая собственный смех,

Я молчу, но вырывается крик.

 

Постой.

Я о чём-то хотел рассказать.

Запасной…

Это ж надо так долго скрывать.

 

Не дозвонившись Лене домой,

Не понимая, что у Айвы внутри.

Холостой…

Повезло, значит дурак.

 

 

Без названия.

 

Он подарит фотографии ближних стран

И в студенческий добавит печать.

Он научит где Кентавр, а где Альдебаран

Я отныне буду твёрдо знать.

 

Увезёт с собой он с рынка ночные очки

И чуть-чуть притушит солнца свет.

Разобьёт копилку и все мои пятачки

Он потратит на случайный букет.

 

Стану чаще бриться может быть, может нет,

Да начну читать пожалуй Камю.

А он напишет с мягким знаком слово минет

И будет повторять – мать твою.

 

Он придёт в конце лета, в самом конце,

Своевременно уёдет, сделал я бы

Боевую раскраску на его лице,

Но он будет против, странный, Сентябрь.

 

 

Про Арию.

 

Да! Я играл с огнём,

Когда с ангелов сыпалась пыль.

Да, я царапал льдом

В сердце своём - штиль!

 

Я - ариец, твой раб!

Ты - моя Богматерь.

Полпоколения так,

Теперь отрежу - хватит!

 

Золотой бакс разделил

Тебя на две половины.

Как я тебя любил,

Как мы тебя любили...

 

 

Про Земфиру.

 

Куда же исчезла Земфира?

Хорошая тётка была.

Как все скололась-скурилась?

Бой-френда себе завела?

 

Мне песни еёные нравились,

Пожалуй, три года назад.

Но больше она не старалась

И больше я ей не фанат!

 

Вот так взорвалась бомбой

И спичкой погасла в руке.

Оставила только Лондон

И песню о web-герле…

 

 

Про Ноль.

 

Где ты дядя Федя,

Блуждающий биоробот.

Живущий на улице Ленина

Из Петербурга родом.

 

Всё так же идёшь и куришь?

Где твой весёлый Ноль?

Обидно, не поверишь,

Ты зря прервал свою роль.

 

Таких как ты не будет.

Ты – Человек и Кошка.

А мы Ленинград крутим

И доктора ждём у окошка.

 

 

Начало.

 

Кончается даже тысячелетие,

А ты всё тянешь, она так прекрасно

Одевает джинсы, эти ли?

Эти...глаза, сейчас, но,

 

Кто был первым, кто вспомнил,

Почему она рядом, почему с тобою

Нежна и спокойна, кто мы?

Кто мы друг другу, ю?

 

Ай лав ю, крошка, снег выпал

На нашу землю и в нашу ревность

И в нашу кашу, рассыпал

Я в других потребность...

 

Иди домой, потому что дальше

И больше уйти не сможешь,

Ты в моём сердце навсегда, надолго, фальши

Нет, энтропии жалко же

 

Женщиной не назову, просто

Моя, просто моя любовь, воздух

И без него только минуты после

Погружения живы, все, ух,

 

И я тоже, без воздуха чувствую

Плохо себя и тех, кто за меня дышит,

Ай нид, ай лав твою ю,

Слышит, она не спит, она всё слышит...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Сайт создан в системе uCoz