главная  новичкам  факты  творчество  стоп-кадр  ссылки  опрос  гостевая 

 

 

Magilena

 

 

Отречься от всего…
Закрыть глаза и уши…
Но нет! Мне дьяволом был дан
страх и смелость любви,
так слушай!
Я пью за тебя вино
из полевых одуванчиков
и подкуриваю от лавы
из  кратера истинной страсти,
к несбывшейся смерти
безумно, но верно спеша.
Мне – всегда девятнадцать,
а у тебя –
чуть больше «очка»,
всегда…
Расплавленный майонез мыслей
толкает меня в бездну детства,
и я выбираю клавишу «до»,
и ветер с чужих Гималаев -
вместо лекарства
от чётко граничащих с мрамором кошек.
А безысходности нет!
Не бывает!
А есть только миф про меня…
И ты его
(правда, нескоро)
перечитаешь…
Разложишь меня на бесплотные атомы,
«Ты умерла?» – спросишь,-
«Да, умерла…»
«Ну, не страшно!
Мы очень быстро,
в минуту с секундой, тебя похороним,
и будем пить Brandy со льдом
и вишнёвым, быть может, вареньем!»
 
 
= = =
 
Привет, Весна!
Чуть видимым оттенком безразличья
мне подведи глаза,
И тени сумеречных новолуний
мне объяви решением суда
за глупую попытку к воле…
Сменив наряд безбожника в опале,
алмазным бисером я вышью свой костюм
для сумасшедших на балу в разгаре мая,
капризного, как бес или как вьюн…
Любой из нас – потомок Ловеласа,
явление усопших фараонов…
О, сфинкса мне!
В потухших пирамидах
не отвечало эхо гулким гласом,
а мстило мне в проигранных походах
убийственным молчаньем.
 
 
= = =
 
Мне нечего сказать, ведь это просто осень…
Деревьев плачущих немое торжество,
Безликий праздник тонущих пророчеств
И миллионов старых одиночеств,
Осевших в памяти кристаллами на дно…
 
 
 
 
= В Е С Н А – 2 0 0 4 =
 
Пенье птиц и крики детворы
        пробудили силы долгожданной,
               странной и прекраснейшей поры,
                     что раз в год бывает людям данной.
И сбежали от вершин снега,
          землю напоив дарами слёзными…
               Дева красная, Весна, ещё нага,
                     прячет лик меж стройными берёзами.
Мчится ветер южный над планетой,
          открывая первые цветы,
                 приближая песней чудо-Лето,
                        воздвигая радуги-мосты.
Воздух пахнет прелою землёю
        и звенит, разрезан птичьей стаей…
                Тот, кого я полюблю весною,
                      холодов по жизни не узнает!
 
 
= = =
Долго вещал постаревший пророк,
Вы же, друзья мои, просто поверьте,
Только о троице думает Бог –
О Человеке, Любви и Смерти…
 
 
 
= И. Д. В. =
 
Ветви деревьев – как мерные реки,
невозмутимому времени сёстры,
в вихре прозрачном пространства полощутся,
жизни на смерти меняя, как звёзды…
В море Сознания – пляж Бесконечности,
стрелками – от Ренессанса к Дали,
странно исчерченный тонкими кистями,
жемчугом крупным лежит на мели.
В тихой тени, у подножия Случая,
в мантиях бархатных цвета седого,
ждут, пережившие детскую трепетность,
люди и камни последнего слова…
 
 
= = =
 
Валяется весенний ветер
Под шумом изумрудных крон,
        Безликим караваном тучи
           Погонщика слезами топят,
              И, воздух наполняя стоном,
                 Вплетается в траву озон.
                 Сверкая юностью бесстрашной,
              Распутник-май, повеса снов,
           Бесплодье зимних ожиданий
        Убив под покрывалом страсти,
  И, кровью разливая реки,
Избавил Землю от оков…
 
 
 
= Я. В. К. =
Безумство храбрых - между ладоней
зажато крепко, хранит молчанье,
на шесть каратов хранится в море
мой перстень, ждущий венчанья втайне.
Когда рукою своей проводишь,
то солнце меркнет, и гаснут звёзды,
роняя в море, где перстень ждёт их,
бриллиантом вскрытые небом слёзы.
Разлук всё больше, а звёзд всё меньше…
Когда же кончится эта мука?!
Всю жизнь отдать той, что звут надеждой,
а смерть до смерти дарить друг другу?!
 
 
= = =
 
Впредь не стану оплакивать то, что уходит,
и бежать вслед за тем, кто уходит навек,
я в долине, пропахшей травою и хвоей,
возведу свой шатёр между уст горных рек.
Вдалеке от раздоров и слов бесполезных
буду день начинать с песен славы любви,
позабыв кандалов скрежет мёртво-железный,
я отдамся святилищу бога Земли.
Мне тщеславные хлопоты чужды без меры,
в городах не сыскать мне свободы глотка.
Струн, уставших от боя, забытая вера
мою жизнь не даёт мне пустить с молотка.
Я уйду, зная точно, как всё это будет,
не желая кого-то вести за собой.
В час, когда обо мне мир камней позабудет,
моё сердце взорвётся сверхновой звездой!
 
 
 
= КАРАНТИН =
 
Свобода крылья продаёт втридорога,
и вслед безумцам искренне смеётся,
за друга выдавая вечного врага,
и зажигая ночью призрачное солнце.
Кто крылья не обрёл – на страх полёта падок,
мучительна истома, холоден приют.
Не греет свет и запах от лампадок
стоит в годах, где сны и свечи жгут.
Этап по лестнице кошачьими шагами
уж пройден нами, колокол молчит…
Забыв об оном, с праздными речами,
в траве утопим странности обид.
Открой объятья – укажи на бездну,
а если жалость я не в силах буду побороть –
Ты руку протяни и подтолкни так нежно,
чтоб в камень обратилась жаждущая плоть!
Не смейся и не плачь, молчи о состраданье
и память зашифруй в неведомый язык,
ведь на папирусов остатках есть посланья,
в которых мир – ничто, и только ты велик!
Не вспоминай о прошлом, как о худшем,
задумав будущее ярко-сладким сном,
не заштрихуешь чувства чёрной тушью
и грязь не оттолкнёшь распахнутым зонтом!
 
 
 
= = =
 
Разлились и распались на атомы
  безразличье, безделье, бессонница,
   бесконечная сладкая патока
    и затишье предутренней звонницы…
     Нет проблем и желаний, и совести,
      растворилась в потоке беззвучия
       недописанной маленькой повести,
        неприкаянно-невезучая…
         Всё привычно до боли и слажено,
          ни крючка, ни сучка, ни задоринки!
           До мельчайшей морщинки разглажено
            трудолюбием знания дворником…
             Всё, что было вчера – уничтожено,
              и до завтра воздвигнуть не в силах я,
               видно, кем-то предрасположена
                быть лишённой нежнейшего: «милая»…
 
 
 
= = =
Бриллиантовыми брызгами
Рассыпался в беззвучии
Твой силуэт магический
Из чёрного без белого.
И, в такт не попадаючи,
По улицам безлиственным
Бесстрашно выступаю я,
Навстречу неизвестности.
В кубическом параметре
Представить параллельности
Мой разум не противился –
Он свыкся с асимметрией,
Садизм бестактной памяти
Взрастил цветы безумия,
И на вопрос, зачем я здесь,
Я вру себе, что жду его…
 
 
 
= P O S T    W H I T E =
 
Это утро – мой случай,
диагноз  мне сладкий;
Солнца луч – миг свободы –
я вновь тороплю.
Мне прекрасен тот свет,
расщеплённый, как атом
На вершине Голгофы –
я снова люблю!
И с серьёзностью пьяной
я скачу по ступеням,
А за мной, тихо плача,
бежит мой палач,
Со слезами в глазах
говорит: «Не успели…»
Я ломаюсь в коленях:
«Казни, но не плачь!!!»
Мне отказано в главном –
сражении с ложью…
Чёрт! Палач мой, похоже,
разобрал эшафот!
Изрубил топором
всех случайных прохожих
И стоит, не пуская,
у адских ворот!..
 
P.S. Снова отстроили смерти качели
и на знакомый я звук повернулась.
Палач прошептал: «Мы опять не успели!..»
Я рванула к ступеням – и тут же проснулась…
 
 
 
 
=  Н Е К О Л Ы Б Е Л Ь Н А Я =
 
Распахнув плаща бессонниц
замшу,  Казанова-ночь,
вновь меня окутал страхом,
приблудившуюся дочь…
И опять ведётся соло
тихо-тихо, край реки,
слышится мне нежный голос,
и в тумане маяки -
сердцу в тон,
а в дальних окнах -
расцветает блиц-капель,
я тону в словах пророков,
я, как мышь, забилась в щель,
между двух его ладоней
проложила в вечность путь,
мне тепло и так спокойно,
что вовеки не уснуть…
Я прелюдией к рассвету
выбираю снова тьму,
ты скажи мне, песня-ветер,
(неужели не усну?)
кто качает колыбели
вечных снов рукой небрежной,
и найдут ли свои мели
корабли в морях безбрежных?
Среди слов моих нескладных
муза мне глаза повяжет
в лабиринте. Ариадна -
нитью путь мне не подскажет…
Заблужусь я, и навеки
свой покой оставлю строчкам,
сквозь опущенные веки,
перепутав утро с ночью…
 
 
 
 
=КЛАДБИЩЕ  ИДЕИ  БЕССМЕРТИЯ=
 
Снег, словно соль, разъедает глаза,
Дорога дымится грязной постелью,
Повсюду трупы и крови роса,
И мозг, припорошенный серой метелью…
Слышатся крики невинных ублюдков –
Их пеленают и заживо варят,
Есть среди них старики и малютки,
Но каждый из них чересчур много знает.
Оттиск зубов на запястье и торсе,
Кровь голубая, с червонными тромбами,
Мягко теплится на жутком морозце,
Подогреваясь нейтронными бомбами.
Звёзды, кресты и наручники – пропиты,
Всё под развалиной-солнцем потрескалось,
Дети рождаются с признаком морфия
И жизнь эта будет им только мерещиться…
 
 
 
= = =
 
Это шоу весеннее -
                        адреналином
закипает в крови
                     как озон сквозь грозу,
и летят от меня
                   кислым ультрамарином
в темноту стрелы-искры,
                             дрожа на ветру…
Время – сон дождевой –
                            замерло в циферблате,
тихо, стены буравя,
                       стекают минуты…
И, сверкнув на кольце,
                        замирает в агате
чей-то взгляд,
                      разрывая вселенские путы…
 
 
 
 
= = =
 
Смотрю – и не на что смотреть, нет света…
Прислушиваюсь – ничего не слышно, лунный бред…
Лишь дальний шёпот меркнущего лета,
лишь осень, в памяти далёкий тёплый след.
Алтарь бесстыдно мухами засижен,
и топот ног «не тех» поодаль и вокруг,
в простуженных диагоналях едут крыши,
и весь в поту, с креста Господь дарит испуг.
Ты хочешь петь, но вдруг утерян голос,
ты ищешь середину тщетно в пустоте,
ведь ты не знаешь цвет нейтральных полос,
не веришь жизни – отражению в воде.
А мир, действительно, давно и пуст, и звонок,
но далеко не как слепой пустой сосуд,
пока внутри тебя живёт седой ребёнок,
что любит тех, кого давно нигде не ждут…
 
 
 
 
= Галлюцинации демона поэзии=
 
Я брежу вслед безликим силуэтам,
бесшумным зомби, присмерти поэтам,
юродивые звуки вслух произношу,
и складываю в пустошь минаретов…
Дрожь лихорадки под огнём стенаний
усиливает жизни желтизну,
и топит в смраде дыр-воспоминаний
мой тухлый сад, которым дорожу…
Мыс крови увенчался цветом гнили,
шатаясь и урча, взлетаю к полусфере…
Осыпанный трухой засохшего залива,
я слышу под собой смех мёртвого Гомера…
 
 
 
 
=Д Е Н Ь   Р О Ж Д Е Н И Я=
 
Зебра зимы - в долгосрочном загоне,
крыша воздушная – маковый цвет,
мутное небо в безумном запое
Солнцем играет в капризный крокет.
Руки раскинув в жестоких объятиях,
пойло зелёное листьев разлив,
дэвы-деревья, распутная братия,
хрипло выводят скрипучий мотив.
День свой весенний затку парафразами,
я никогда не была рождена!
Майское поле засею оргазмами –
следствием воздуха, праха и льда.
Запахи леса в долине мне памятной -
в лучший подарок себе принесу.
Хочешь –
         добавь к ним под крест белокаменный,
                   лентой на шею,
                                   цветную гюрзу…
 
 
 
 
= Д И П Т И Х    П А Р А Д О К С О В =
 
Я сама добродетель, я красива, умна,
я нежна и прекрасна, как в зените луна,
весела, безмятежна и талантлива я,
я люблю всё вокруг, и все любят меня!
Страстна я, верна, а люблю, словно Таис,
я – как ива стройна и гибка, как лоза из
наилучшего сорта, взращённого мудрым
виноградарем жизни, богом «Я» безрассудным.
Воплощённое зло, мразь и низость мне имя,
я ничтожество грязное, горше твари-полыни,
я мерзка и скучна, изуверски ужасна,
некрасива, глупа я и небезопасна.
Ненавижу людей, и меня ненавидят
все, кто знают и слышат, обаяют и видят!
Но любить я могу, словно тысяча Таис,
сумасшедшей змеёй под тобой извиваясь!
 
Дал мне дьявол познать плод извечной мечты,
  божество раскололось из «Я» на два Ты»…
 
 
 
 
= = =
 
Расплескались рукава рассветов,
недописанные строки улеглись,
успокоив кисти рук поэтов,
в песни, басни и стихи слились.
Гордость твердостойкую разбавив,
с праздными речами, входит люд.
Громом тягу к рифме поубавив,
праздничный взметается салют…
Пёстрая толпа без состраданья
мимо слёз роняемых пройдёт,
растирая милых очертаний
слабый след. Вот слышится фагот…
Звуками старается напомнить,
что мы здесь чужие и свои,
что потерь салютом не восполнить,
что любви не ищут от любви.
Стражами безлико вдоль заборов
высятся слепые фонари…
Мы забыли о святых поборах –
мы, земляне – должники Зари!
Мы её питаемся плодами –
запахами, чувствами – живём!
А любовь – её всегда теряем,
потому, что так – не отдаём.
Хочешь жить, землянин – полюби,
риск – любовь, но нет его прекрасней!
В миг воспламенившейся Зари
вспомни долг, что платежом так красен!
 
 
 
= = =
 
Один среди всех,
только где эти все?
И где, то, что было
невидимым раньше?
Где смысл решенья –
синица в руке –
коль зрение тонет
в  презрительной фальши?
Казалось, останется
жизнь на ладони,
а вышло, что смерть
просто стала незримой.
Всё так же для счастия
я посторонний,
всё так же любовь моя
неуловима…
 
 
 
= = =
С неистовством впервые окрылённого
Черню пером прозрачные листы…
Там, сквозь окно, чуть липой затенённое,
Мне видятся опять твои черты…
Зовёшь к себе призывно-нежным взглядом,
Сулишь руками негу, телом – страсть,
И моё сердце просишь биться рядом,
Чтоб вновь тебе отдаться и пропасть…
Я не скажу тебе, что не простила,
Моя душа не даст теперь солгать…
Я, просто, так, мой друг, тебя любила,
Что крылья ангела мне не дают упасть!..
 
 
 
= Осень в деревне =
 
Кто там стучится в окна в полночь?
Красавица, откуда ты?…
Огнём окрашен тонкий волос,
и птиц прощанья грустный голос,
и глаз увядшие цветы…
Молчишь? Ну что ж, не говори мне,
зачем нашла меня в глуши,
входи, я златом ослеплённый,
твоим унынием пленённый,
клянусь не нарушать тиши.
Вошла. Сияньем дом наполнил
ковёр из скошенной травы…
Вдруг – под ногами шорох лисий,
и звездопадом дождь из листьев –
сквозь одиночество прорыв!
Власа, растрёпанные ветром,
из листьев падающих вальс,
три такта паузы… Поэту
«Всегда я прихожу за летом»,-
шепнула,- «Осень я!» - и унеслась…
 
 
 
= = =
 
Потаённая осень –
  безумию летнему вслед…
Избегая ветров,
долго солнце по небу металось…
Вспять повёрнуто время,
и грустно-пиковый валет
по развалинам бродит,
холодную пряча усталость.
Раскололись
под острым мечём сентября небеса,
проливая ненужные
серым землянинам слёзы.
А в руках старой женщины
свято сверкнула коса,
заставляя дрожать
во вселенной ресницами звёзды…
И не вспомнить свободу
сквозь тонкие редкие проседи,
не понять, что нас держит
на этой забытой планете.
Может Осень в тебе
или Ты в бирюзе прошлой осени,
или молча бредущие
тёмною улицей,  дети…
 
 
 
= = =
Смотри в окно – там нет обиды,
чечётку бьющий рокот толп,
в преддверье жемчугов разлитых
летит экспресс – за волком волк.
На остановках – яркость мяса,
но боли нет, есть только миг.
И падок кто-то цвет на красный…
Гляди, да он уже забыт!
Не говори мне «Всё!» об этом,-
привычка жрать живое - им…
Как отвратительны поэты,
что мясо им, а боль другим.
Их песни некогда неслышны,
им жаль распятых правдолюбов…
Дробите в мелочь песни Кришны,
которые срывают с губ их!
А в отдалённом поле ветра,
где солнце убивает камни,
живут мелодии, и где-то
я им сквозь сон открою ставни.
Любовь – в одежде карнавала,
отвратна маска, взгляд дракона,
пятнистым войлоком прорвала
прерывистую грязь закона.
Суставы сломаны молитвой,
над телом рушатся громады,
вокруг – огней густых палитры,
как отблески от автострады…
А там, в окне, там нет обиды,
художник слова там растоптан.
Там слово правды в виде кривды,
а отраженье жизни – в окнах…
 
 
 
 
= ИСТОРИЧЕСКАЯ  ЛИЧНОСТЬ =
 
В Древнем Риме моей души –
Инквизиция правит балом.
Диким Западом действий моих
удивлён Новый Свет подсознанья.
В сердце бьёт конь Троянский копытом,
разум ждёт своего Ренессанса,
мысли пиром чумным уже сыты,
взгляд рвёт небо Пизанскою башней.
Тело в муках Танталовых стонет,
руки камень Сизифов толкают,
голос в криках Помпеи утонет
и Горгоной лицо просияет…
Одинока, как Понтий Пилат я,
безутешна, как сердце Орфея,
в пирамидах, Египта палатах,
я живу, смерти собственной фея.
 
 
 
= = =
 
Уведи меня, память, в те далёкие дни,
           когда юность бесстрашно зажигала огни!
Там зарницы и громы открывали врата,
           растворяли оковы, порождали света!
Подведи меня, память, к колыбели порока,
           когда зло и добро убивали до срока!
Там теплится надежда и вера в удачу,
           и, отведав любви, я стихами заплачу.
Сбереги меня, память,
            в сердце, полном огня,
                  несгораемой искрой его душу храня!
 
 
 
= = =
 
Когда рассвет сменят тьму,
приходит Солнце – знамя дня,
тогда смотреть я не могу
в глаза твои… Они меня
ввергают в водопад страстей,
где смерти нет и нету страха,
что ночь внезапно сменит день,
в мгновенье ока строя плаху.
И голова кладётся мягко
под нежность лезвий палача,
и некому за нею плакать,
струится кровь, блестит парча…
И зов волчицы беспрестанно
всё гонит волка с места прочь,
когда берёшь ты руку в руку,
а день опять сменяет ночь…
Где Время - там никто не знает,
и голос смолк, и нет ни слова…
Где я живу – там лёд не тает,
накрытый платьем Казановы…
 
 
 
 
= = =
 
Осень,
         бархатным туманным
                    призраком за ветви прячась,
мне открыла тайну эту,
                   сквозь закаты усмехаясь…
Рассказала,
              что не будет
                   больше ни тепла, ни света,
а ресницы вскроет иней,
                   убивая в сердце лето…
Я узнала,
             что сегодня
                   вдруг исчезнут тени листьев,
а цветы – давно погибли
                   в безрассудном ветра свисте…
Мхом серебряным покрыты,
                   утром встретят меня крыши,
и замёрзшие вороны
                   будут знаком,
                           тем, что свыше…
Это значит,
             друг мой милый,
                   что и нам пора проститься,
запахнув потуже ворот,
                   в подземелье опуститься…
Прочь печали!
           Расставанье -
                   впереди готовит встречу!
руки вновь переплетутся,
                   в зеркалах зажгутся свечи…
Солнце проведёт лучами,
                   взгляды встретятся,
                                                    и снова
я с тобой Любовь срифмую,
                   вспомнив ключевое слово…
 
 
 
 
= = =
 
Одесса, чуть приталенная морем,
встречай поклонницу свою с далёких пор!
Беспечным смехом, брызгами прибоя
сметай с души ненужный старый сор…
Я над Потёмкинскою лестницей застыну,
ступени перечту, как жизни неудачи,
и ты поймёшь, Одесса, в чём причина,
и над судьбой моей дождём глухим заплачешь.
Намокнет пляж – мечты далёкий отзвук,
и ветру мокрому раскрою я объятья,
бесцельно на песке рисуя с неба звёзды,
заламывая руки, чайкам шлю проклятья…
В ночном морском порту я не нашла причала,
мой парусник ушёл в далёкий тёплый город…
А старая цыганка мне счастья нагадала
так много, что от страха – я запахнула ворот…
 
 
 
= = =
Я плачу, уходя…
Но мне не жалко жизни,
а жаль того огня,
что освещал мой путь!
Я времени заложник,
и мне дано увидеть,
как смерть – слепой художник –
стирает жизни суть…
 
 
 
= = =
 
Реальности сна - опрокинуты жизнью...
Вечернее солнце мечтою мерцает,
последним лучом освещая пустыню,
на истины поиск меня провожает.
     Мне ночь раскрывает объятия прочные,
     ни силы противиться нет, ни желания...
     И, крылья расправив над дюной песочною,
     я в высь сорок дней возношу свои чаянья.
Прошу, чтобы минули все искушения,
а вижу их бисером, под ноги брошенным,
молю о прощении и снисхождении,
а сердце сжимается памятью прошлого.
     Но я свой полёт не прерву, не нарушу,
     отчаянье крыльев моих не опалит!
     Я вечна, пока я лечу свою душу,
       любви и прощенью её посвящая...
 
 
 
 
= = =
Мне нечего сказать, ведь это только Осень…
Деревьев плачущих немое торжество,
безликий праздник тонущих пророчеств
и миллионов старых одиночеств,
осевших в памяти кристаллами на дно…
 
 
 
 
= = =
Раззолоченная муза
  вечером безмолвно-сизым
   шалью мне на плечи пала,
    бровью поведя капризно...
Как жестока ты бывала,
  и прекрасна в одночасье!
   Ты рождала, убивала,
    оскорбляла, воспевала,
     жить беспечно не давала,
      что ни тронь -
                   во всём ты мастер!
Мелким бисером ложились
  на бездонный лист бумажный
   мои мысли... Проносились,
    словно парусник отважный,-
     в шторм ли, в смерч,
                          всегда готовый
       опустить уставший парус,
        но волну разрезать снова,
                     занимая верхний ярус...
       Муза-муза, где ты ныне?
             Изменяешь мне с другими!..
 
 
 
 
= = =
 
Настроение с повязкой на глазах…
  Всё, что есть – приму без изумленья…
   День и ночь - всё суета и прах
    перед вечной жаждой обновленья!
Восстаю из пепла, словно Феникс,
  как ребёнок эту жизнь я пью,
   и богиней утреннего света
    над своей планидою парю…
Каждым взмахом – лето приближаю,
  и, судьбы не прерывая нить,
   я скажу, что мне не надо рая,
    разрешите только полюбить!
Пусть Земля наполнится цветами,
  в воздухе мелодия прольётся,
   и, лукаво поведя глазами,
    мне с небес Фортуна улыбнётся…
 
 
 
 
= = =
 
Где-то под разрушенным мостом
той мечты, которую не судят,
удивив божественный престол,
совместились ангелы и люди…
 
 
 
 
= = =
 
Отпев поклонников зимы,
                                              проснулось одиночество,
сквозь нити тонкие Луны –
                                          исполнилось пророчество…
Бесшумно оседает пыль,
                                            сулящая забвение,
и с ночью шепчется ковыль
                                            под ветра дуновение.
Умиротворенный покой,
                                           заглушенный молитвами,
давно забытый и простой,
                                           с бокалами пролитыми…
Уюта след под потолком -
                                           дрожащей паутиною,
что мне давным-давно знаком
                                          за жизнь мою недлинную…
За стенкою – случайный звук
                                          и голос – твой, наверное!
Бегу – и из уставших рук
                                          выскальзывает верное…
Вот, если бы успеть за ним,
                                     хранить бы, да заботиться!…
Но голос – эхом был моим, -
                                        исполнилось пророчество!
 
 
 
 
 
 
= = =
Мой эфир опять заглушен
сплошь чужими голосами.
Лес безводный прорастает
сквозь густыми волосами…
Жемчугами, янтарём ли
я украшу своды лета,
моё солнце не умрёт ли,
затуманенное кем-то?
По безликому стриптизу
чёрным грифелем рисуя,
я себе открою визу,
не туда, куда хочу я…
Забывая свойства грязи,
заливая жизнь бетоном,
говорить я буду с мразью
низковато-сладким тоном.
За продрогшею спиною –
звон презренного металла…
Это было не со мною,
просто где-то прочитала…
= = =
Чем старше становлюсь –
люблю тем суеверней,
хоть меньше слов заветных говорю,
но страх одной остаться столь безмерен,
что я тебя почти боготворю.
Когда ты далеко, когда ты близко,
душа моя – она всегда твоя,
и верится, хоть я не фаталистка,
пока мы вместе – я живу не зря.
 
 
 
 
= = =
Бракораспутственная пряжа
Из тонких фальши паутин…
Бездонный океан размытых
бутонов разноцветных капель…
Под алой дымкой беспристрастья
король утерянного царства
вдруг ожил,
окроплённый влагой,
несущей счастье…
Чуть привстав,
ногою опрокинул чашу,
и царство старое обрёл,
того не помня,
кто к демоническим устам его,
забывшим сладость,
живую воду,
чуть дыша от жажды,
подносил…
 
 
 
= = =
Опять ты здесь, моя осенняя иллюзия!
Знакомы как и холодны твои объятия…
Ты ждёшь покорственно,
                                                 приветствие скажу ли
я,
а я потеряна
                          за газовыми платьями
                                                                  твоих
дождей,
обыденность смывающих
                                и праздность летних дней,
                                                     в беззвестность
уходящих,
как голоса друзей,
                                 прощенных и прощающих…
Мои иллюзии…
                             Кто ищет – да обрящет!
 

 

 

 

Меня найдут в числе других раскопок,

И скажет археолог изумлённо,

Что я должна лежать по гороскопу,

На месте, в прошлом густонаселённом.

И что со мной должны лежать конспекты

По перерасщеплению мытарства,

В которых есть готовые ответы

На все вопросы вымершего царства.

За то, что я лежу не там, где надо,

Меня причислят к лику первобытных,

Случайно увильнувшему от стада,

Бессовестно сошедшему с орбиты.

И с надписью: «Не трогайте руками!»

Сдадут в музей – являть собой наглядно –

Какими люди были дураками.

Обидно за людей… А впрочем, ладно.

 

 

главная  новичкам  факты  творчество  стоп-кадр  ссылки  опрос  гостевая

 

Сайт создан в системе uCoz